ЛАРС РОАР ЛАНГСЛЕТ: Революция на Парнасе: Гамсун против Ибсена
 В среду, 7 октября 1891 года, в Кристиании, произошла одна знаменательная встреча.
Кнут Гамсун, за год до этой даты , после выхода в свет романа «Голод» ставший известным писателем, дал объявление в газете о лекциях по норвежской литературе, которые он намеревался прочесть в концертном зале братьев Хал по адресу Стортинггате, 26, в 20.00 , цена входного билета – 1 крона за одну , или – 2 кроны за цикл из трех лекций. О предстоящих лекциях ходило много слухов, ведь он уже читал эти лекции в Бергене и ряде других приморских городов , пока не добрался с ними до столицы. Люди говорили о словесной казни современных ему норвежских писателей, «Четверки Великих» (ПРИМЕЧАНИЕ: В их число входили: Хенрик Ибсен (1928), Бьёрнстьерне Бьёрнсон (1832-1910), Александр Хьелланн (1949 -1906) и Юнас Ли (1846 -1916) и других более мелкого масштаба – но многие из пришедших на лекцию были одержимы любопытством по отношению к сенсационному дебютанту, который очень уверенно держался, пользовался всеобщим восхищением был так красив, что дамы буквально таяли. В воздухе витало ощущение скандала, и зал, вмещавший 500 человек, был переполнен.
Перед самым началом лекции в зале появился Хенрик Ибсен. Гамсун самолично послал ему отдельное приглашение. Из газет следовало , что он вошел в зал в сопровождении Эдварда и Нины Григ (ПРИМЕЧАНИЕ: прославленный композитор, 1843-1907, и его жена) и занял место, специально зарезервированное для него в первом ряду. В компании Ибсена присутствовала еще одна персона, но журналисты были достаточно тактичны что бы не упоминать о ней. Дело в том, что фру Сюзанна Ибсен была в отъезде, а с Ибсеном на лекции Гамсуна появилась его юная приятельница, молодая дама, пианистка Хильдур Андерсен. Присутствовала в зале и еще одна знаменитость - Фритьоф Нансен.
Поднявшись на трибуну, Гамсун слегка поклонился пожилому мастеру. Это был единственный случай, когда эти два корифея норвежской литературы встретились лицом к лицу , но на холодном расстоянии, что не осталось незамеченным публикой.
Гамсун явно нервничал в присутствии всемирно знаменитого писателя в первом ряду, но это не приглушило его боевой пыл , жажду борьбы. Скорее наоборот, что характерно для Гамсуна. Как рассказывает Туре Гамсун он отложил в строну текст лекции, ( ведь после стольких выступлений он помнил уже все наизусть!), и уставившись прямо на знаменитость начал осторожно и почти застенчиво, а потом бросился в яростную атаку, зал затаить дыхание. "Сегодня я намереваюсь быть нападающим и ниспровергающим насколько это только возможно", - произнес он.
В своей замечательной книге « Кнут Гамсун- мой отец » (1952, стр. 142-147) Туре Гамсун дает очень живое описание этого конфликта. Но вот ведь что, если внимательно вдуматься в сказанное Гамсуном, то обнаруживаешь, что что большая часть изобличительной речи Гамсуна является цитатой из «Мистерий». Это слова Нагеля, его нападки на Ибсена из 13 главы романа – слегка приправлены перцем цитат из собственных статей Гамсуна, написанных по другому поводу. Что вполне понятно в литературнм плане, эти выжимки, сравнительно короткие, но они дают представление о нападках на Ибсена. Да и сам Гамсун своим поведением напоминал Нагеля, жаждущего провоцировать других! Гамсун и говорил в манере этого персонажа, очевидно у него была определенная цель, он хотел обезопасить себя: ведь не должен же он отвечал за мнения высказанные литературным героем. На этой лекции Гамсун хотел предстать как серьезный знаток литературы , каким он показал себя в своей програмной статье «О бессознательной духовной жизни» (журнал "Самтиден", стр. 325-334). Таким образом существует и более достоверное подтверждение предположения , что в тот вечер он следовал заранее намеченному плану, озвучивал конкретный текст. Этот факт был неизвестен, когда готовилось издание книги Туре Гамсун» Кнут Гамсун - мой отец », но в 1959 году в университетской библиотеке Бергена была найдена рукопись текстов , прочитанных тогда Гамсуном лекций, в 1960 году она была издана в виде книги под заглавием « Лекционное турне». И в дальнейшем я буду рассматривать взгляды Гамсуна, основываться на этой книге.
Ибсен выслушал выпады собрата по перу совершенно невозмутимо. Френсис Булл рассказывает (ПРИМЕЧАНИЕ: Френсис Булл - выдающийся историк литературы. Автор книги «Тринадцать лекций в Грини» (1945), написанной во время фашистской оккупации в концлагере «Грини») что через два дня Ибсен спросил Хильдур Андерсен: "Ты не забыла, что сегодня вечером мы идем на вторую лекцию господина Гамсуна?" - "Ты, хочешь сказать, готов снова слушать этого наглеца?" - отозвалась она. На что Ибсен парировал: «Нам, вероятно, стоит спуститься с Олимпа наконец узнать, какие художественные произведения следует нам создавать!.
И они посетили две лекции Гамсуна, одну из них в тот же вечер, которая была посвящена новой психологической литература литературе, которой Гамсун всеми силами рассчищал путь и на самой последней (понедельник 12 октября ) о «Современной литературе», где досталось Мопассану и норвежским писателям второго плана - таким, как Кристиан Крог и Ханс Ягер. Но и здесь небольшая доля перца пришлась на долю Ибсена.
Почему же все-таки у Гамсуна был такой односторонне негативный взгляд на Ибсена ?
*
Отчасти причина кроется в неприятии Гамсуном личности Ибсена как антипода Бьёрнсона. Ибсен был был полной противоположностью его кумиру Бьёрнсону, широкой натуре, человеку щедрому , мужественному и открытому , именно такому , каким должен быть норвежский хёвдинг (ПРИМЕЧАНИЕ: хёвдинг – вождь – изначально представитель родовой знати, предводитель военной дружины) такому можно простить и некоторые изъяны творчества. По контрасту с ним Ибсен казался каким-то мелкотравчатым, 27 лет своей жизни провел вдали от родины, и его отличали такие черты как замкнутость, недоверчивость, язвительность, тщеславие, скаредность. Бьернсон же был фигурой которая полностью соответствовала идеалу современной ему идеологии « национального строительства», тому месту, которое отводилось в ней национальному поэту и духовному лидеру нации. Бьернсон служил примером для подражания. Ибсен абсолютно не подходил для подобной роли, и тот факт, что он при этом занимал столь высокое положение возмущало инстинкты молодого Гамсуна, поскольку опровергало его подсознательные представления о том, каким должен быть классик. И многие его последующе нападки на Ибсена направлены, собственно говоря, не на Ибсена-писателя, а на Ибсена как личность.
Это отчетливо проявилось в острой, язвительной статье «Писатели старые и молодые», которую Гамсун написал в 1904 году в связи с выходом в свет сборника писем Ибсена. Здесь В этой статье он прямо-таки глумится над вспышкой гнева со строны Ибсена по поводу рецензии Клементса Петерсена (ПРИМЕЧАНИЕ: Клементс Петерсен (1834-1918) - датский критик и рецензент) на выход в свет « Пера Гюнта» (смысл которого рецензент совершенно не понял), когда Ибсен пригрозил датскому критику «изничтожить» его. С едким сарказмом пишет он по поводу многих указаний Ибсена старому Хегелю из Гюльдендаля (ПРИМЕЧАНИЕ – Хегель или Гегель Фредерик, 1817-1887) том, как ему надлежит распорядиться причитающиимся Ибсену гонорарами, обвиняя Ибсена в «неприкрытом поклонении земному Маммоне», а далее идет комментарий: «Впрочем, опять же наука молодым, как следует обращаться со своим издателем, этим мальчиком на побегушках: Высылай мне регулярно по тысяче крон, на остальное покупай облигации».
При том, что сам Гамсун отнюдь не являлся стоически спокойным, когда столкнулся с острой критикой ( как, например, как передовая статья в « Варденс Ганг » написанная Улавом Томассенсом после его лекционного турне), стала основной движущей силой его яростных обличений в «Редакторе Люнге »). Еще более странным и удивительным является тот факт, что Гамсун, на своей шкуре изведавший бедность и нужду, оказался столь бесчувственным к мотиву, который двигал рассчетливостью Ибсена: Он хотел, что его сын Сигурд никогда не испытал того жалкого существования, которое довелось испытать его отцу. Но все же самое поразительное заключается в том, что Гамсун, будучи по натуре такиим глубоким и непоколебимым индивидуалистом и столь противоречивым в своих , что это сделало его самого совершенно непригодным для роли скальда, тем не менее, так последовательно выступал «анти – ибсеновски» и «про-бьернсоновски», как публично, так и в частных беседах.
А ведь так оно было не всегда . Мы знаем, что во время празднования рождества в Ост-Торпе в 1881 году Гамсун встал на стул и так проникновенно продекламировал поэму Ибсена "Терье Виген", что слушатели растрогались до слез. В Америке он прочитал лекции и об Ибсене, и о Бьернсене, в которых выразил восхищение ими обоими. Больше всего Гамсуну нравились поэмы в стихах «Пер Гюнт» и «Мункен Вендт», - пишет Эйнар Скавлан. Признавал Гамсун и «Бранда», и некоторые исторические пьесы Ибсена.
Но в целом драмы , созданными Ибсеном в короткий социально – реалистический период его творчества, Гамсун считал неудачными. Ни они, ни созданные позднее пьесы, за исключением «Привидений» не удостоилсь положительной оценки Гамсуна. Вслед за критикой во время лекций последовали многочисленные едкие критические замечания, которые мы находим во многих письмах Гамсуна. Так он называет Ибсена «Ифсеном», а также называет « блестательным фармацевтом из Шиена» (ПРИМЕЧАНИЕ: В молодости Ибсен какое-то время был учеником аптекаря).
И все остается непонятной та горячность, с которой Гамсун обрушил все эти насмешки и колкости против великого художника слова, который не делал лично ему ничего плохого?
Гамсуну было свойственно относиться к людям с сильной симпатией или крайней антипатией, И это сбивало его с толку, становилось причиной разного рода предубеждений, несправедливых литературных оценок. А уж уязвить другого он умел. Теперь, затеяв это предприятие с лекциями он намеривался совершить революцию на Парнассе. Он хотел рассчистить путь для иной принципиально новой эстетики, по сравнению с той, которой следовало предыдущее литературное поколение! Все и все кто мешает этому должны построниться . В том числе и Ибсен должен отойти в сторону. Вот в таком ракурсе, в соответствии с этой субъективной, конфронтационной моделью Гамсун и рассматривал личность великого писателя о писателя и его произведения.
*
Обратимся теперь непосредственно к самим лекциям Гамсуна. Здесь мы обнаружим немало удивительных вещей.
Следует заметить, что присутсвующие воспринимали почти все сказанное Гамсуном исключительно как выпады против Ибсена – причина в том что Ибсен был единственный из “обвиняемых”, кто находился в зале . На самом же деле он не был основным объектом этих нападок .
Дело в том, что “ниспровергающий пафос” Гамсуна уравновешивался (или усиливался ?) высокой оценкой Гамсуном норвежской литературы в целом: На мой непросвещенный взгляд нелегко найти страну таких размеров, как Норвегия, обладающую столь же богатой литературой, которая по праву пользуется всемирной известностью. Считаю также, что по своему таланту наши крупнейшие писатели могли бв поспорить с писателями почти любой- или даже любой страны – не исключая даже России и Франции. ПРИМЕЧАНИЕ Цит по сборнику Гамсун В сказочной стране , М, Радуга 1993. Стр 310 Но тем более язвительной была и критика : Эта литература, которая вполне годиться для ее “крестьянского населения, охваченного в высшей степени мещанскими устремлениями” ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 304. Эта литература материалистична по своей сути и “ особое внимание она уделяет описанию нравов , а не человека, решению социальных проблем, а не вопросам духовной жизни” и таким образом, констатирует Гамсун” В нашей литературе чрезвычайно трудно найти трудный и нестандартный в психологическом отношении образ”. ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 304
По мнению Гамсуна, путеводной звездой для многих для многих в свое время стал натурализм Эмиля Золя, которым , по его мнению, двигало стремление к общественным преобразованиям. Что и породило определенную эстетику, изображение людей было сведено к избражению типов, лишенных психологической глубины и многообразия душевных движений, присущих человеку.
Свою критику он направил также и против“ Четверки Великих”: …содержание их произведений носит явный отпечаток английской потребительской морали и отчасти тенденций европейского реализма. ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 304. В них описываются” банкротство фирм и мошенничество, судьба влюбленной парочки и узкоколейка, внутренние дела паствы прихода св Петра , Мадс Фоссегор и угнетение женщин, супружеская жизнь, проходимцы доктора и Герберт Спенсер, Лаура Килер ПРИМЕЧАНИЕ(1849 – 1932) норвежско-датская псательнца, история ее замужества послужила оснвой пьесы Ибсена « Кукольный дом » и американские врачи- гинекологи и ошибки в норвежском переводе Библии.» ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 306
Удары тяжелой артиллерии Гамсуна направлены на бьёрносовское стремление поучать и проповедовать: На суше и на море его книги могут служить походной аптечкой , дорожным арсеналом, где храниться масса полезных вещей. На протяжении всей его деятельности воспитателя народа и врачевателя язв общества у него и нет тени каких-либо сомнений или колебаний…По всем его книгам разбросаны круртцы всевозможных познаний ; для него не существует ничего, чем можно было бы пренебречь пр причине недостаточной поэтичности или эстетичности” ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 309
На лицо основательная критика того сомнительного качества прозаических произведений Бьернсона, которое порождено тем обстоятельством что автор “разрушает их своим теоретическим подходом”, порождающим поспешные и легковесные творческие решениям. При этом Гамсун восхищался и разделял тогдашнее всеобщее убеждение ( присущее и саму Бьёрнсону ), в то что тот – художник высочайшего класса, и посему критика в каком-то смысле спокойно отнеслась к этой этой гротескной, поверхностной, но в чем-то меткой характеристикой Бьёрнсона .
Характеристика Хьелланда выглядит гораздо более глубокой мб убедительной, он называет его “Великолепным повествователем” - говорит, что“ Он – самый талантливый наш импровизатор, непревзойденный мастер сюжетной интриги ”, но “ он – бытописатель, а не психолог ”. Персонажи Хьелланна обладают “ цельными , абсолютно неизменными, замстывшими характерами- это типы людей, каждый из которых занимает в жизни свое собственное, вполне определенное место и джействует в строгом соответствии с ним”, “Это характеры добротные, последовательные, “чистые”, однако воспринимаются они не как живые люди , а как умело сработанные человекопоподобные механизмы, носящие еловеческие имена. Сила Хьелланна как писателя в описании действия, событий. В книгах Хьелланна нашлось место “ обряду конфермации и политической борьбе , похронам и балам, молебнам, самоубийствам и миграции огромных косяков сельди. ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 313-314 Но при этом,как утверждает Гамсун, литература в которой безусловноепредпочтение отдаеться внешней, событийной сторон, в сущности не что иное как развлекательное чтиво.
Дает Гамсун и свою характеристику Юнасу Ли « обладающим по домашнему уютным и обаятельным талантом» писателем считает его Гамсун и при этом заявляет, что « не рискнул бы назвать Ли лидером, скорее просто выдающимся человеком, он не звезда , но ясный и чистый огонёк» .” Что же касается психологизма то он идет старыми добрыми путями, находя по мере своих поисков вполне еще пригодный материал из которого мало –помалу выжимает то, чего , по его мнению, ждет от народ”.
Ли занимает, видите ли, достойную нишу в литературном процессе , но совершенно очевидно, что Гамсун отводит ему самое незначительное место среди « четверки Великих».
Вернемся к Ибсену .
И для него нашлось место в воображаемой мишени, по которой Гамсун открывает огонь «: Ибсен – это и не педагог как Бьёрсон, и не развлекательный писатель как Хьелланн , но « однако , как на ранних, так и на поздних этапах, его творчество , подобно творчеству двух других всегда было « общественно полезно», « общественно значимо», при этом, он даже « перещеголял своих собратьев», довольствуясь самыми элементарными, простейшими, незамысловатыми с точки зрения психологии характерами.»” ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 314
Эта весьма экстравагантная характеристика, которая не отнюдь не укрепляет веру в качество гамсуновской критики. Он пишет “как на ранних так и на поздних этапах”, но он совершенно забывает свое восхищение «Пером Гюнтом» и историческими драмами, как раз написанными Ибсеном на «раннем этапе»? Как мог он не заметить, что социальная направленность ярко выражена в трех- четырех лишь в трёх- четырёх ибсеновских пьесах, что , начиная с “ Дикой утки”, она все более и более отступает в тень ? Напрашивается вывод, что Гамсун просто задался целью уложить Ибсена в прокрустово ложе своей общей концепции!
А вот и еще несколько уточняющих фраз : то, что интересует его прежде всего – это проблемы, проблемы личности и социальные проблемы”, но при этом “ когда бы Ибсен не брался за описание проблем личности , которые , так или иначе всегда психологические проблемы, он - он делает это постольку поскольку они связаны с проблемами социальными. «. ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 316. Проблемы личности, которые высвечивают сферу социального- неужели это та область, это именно та эстетика, против которой выступает Гамсун?
А вот он слегка приглушает критику : “Ибсен – фигура такого масштаба, и сам он на столько высокого мнения о себе , что вовсе не считает своей первейшей обязанностью писать понятно для простого народа; но подсознательно даже он остается верным сыном Норвегии, своего века и философии Стюарта Милля ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 316, ПРИМЕЧАНИЕ Стюарт Милль (1806 - 1873) английский философ , - один из основателей классической школы политэкономии ,а потом добавляет несколько слов , которые в его устах являются большим комплиментом похвалой :» Ибсен - среди всех наших писателей в наименьшей степени педагог и демократ», но, увы отнюдь не глубокий психолог .
Самую большую похвалу Ибсену Гамсун приберегает на самый конец : … смею утверждать, что Ибсен сделал больше, чем кто бы то ни было для того чтобы литература маленькой Норвегии стала не менее заметной , чем величайшие из мировых литератур. Совершить это было под силу лишь такой могучей личности, как он. ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр320
И тут невольно закрадывается мысль, а не были ли обвинения против Ибсена искусственно сконструированы и доведены до степени карикатуры с единственной целью - поставить Ибсена, грубо говоря, в то же самое стойло как и тех остальных из “ Четверки Великих ?
Нет. Наиболее вероятно, что он в он высшей степени некритично воспринимал мнения, современных ему критиков, мнения которых сегодня представляются совершенно несправедливыми.
Особенно это заметно в двух отношениях. Одно из них касается якобы упрощенческой психологии присущей героям Ибсена, его и лишенного нюансов прямолинейное изображение характеров Гамсун считает , что это связано точнее неизбежным следствием драматической формы драмы как жанра: Такое восприятие человеческой личности как характера было во все времена и в высшей степени типично для театральной сцены. Скупой у Мольера только скуп, шекспировский Отелло только ревнив, Яго – только подл … ведь пьеса как жанр всегда ставит и будет ставить слишком узкие рамки, в которые можно вместить только контуры душ. По моему глубокому, тайному, убеждению на свете не было и нет писателя – драматурга , который был бы в то же время и тонким психологом. По крайней мере это не может проявиться в их драматургии»…» ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 315, 318
Как выяснилось, это « тайное» было отнюдь не таким уж и тайным, как пишет Микаель Маер\ ПРИМЕЧАНИЕ / в своей фундаментальной биографии Ибсена это было общепринятым
жанр переживал упадок. Роман тогда считался жанром, намного превосходящим драму по богатству нюансов психологического описания, так как, используя эпическое повествование, художник получает возможность выразить и донести до читателя какие угодно мысли идеи во всей их полноте и многообразии. Что касается жанра драмы, то напротив требует от художника простых и четко очерченных героев, которых можно вывести на сцену и которым для участия в искусственных интригах и длинных , полных резонерства, монологах , что составляет основу действия.
Подобное примитивное представление о драме как литературной форме было так широко распространено, что Гамсун наверняка сталкивался с ним в печати. Если обратиться к репертуару театров в юные годы Ибсена, то можно согласиться, что такое мнение не было совсем безосновательным. И Гамсун был отнюдь не единственным, кто не заметил, или во всяком случае не осознал достаточно четко - что Ибсену в период удалось совершенно преобразовать старую драму .
Величие Ибсена как драматурга состоит , между прочим, еще и в том, что он создал совершенно новую драматическую форму, где все передается в лаконичной форме , через сами реплики действующих лиц, в которых раскрывают подоплека прошедших событий, а также хитросплетения отношений персонажий, их надежды и чаяния , которые этими событиями обусловлены. Диалектика взаимоотношений между прошлым и будущим является здесь движущей силой для развития действия. Искусственные осложнения, нарочитые повороты действия и монологи, не имеющие отношения к развитию событий, устранены. Все сконцентрировано в диалогах.
И естественно, что не может быть и речи о примитивной типизации . Как говорит современный французсский театральный деятель Жак Лассаль:
« Произведение Ибсена открывается как раз там, где мы думали,что оно замкнуто в самом себе; оно непрерывно в своем развитии; Ибсен целенаправленно играет на амбивалентности, « двусмысленности » и сомнительности в тех ситуациях, которые изначально представлялись нам как черно- белые. Если вникнуь в суть сравнительно гладких даже невыразительные диалогов , то можно обнаружить, что за ними скрываются разного рода, окольные пути, тайные конфликты, задние мысли, разоблачающие обмолвки, неизвестная подоплека событий может быть выражена также и в многозначительном молчании или в забывании. Всякий раз , когда мы пытаемся раскрыть Тайну, наполовину очевидную , наполовину скрытую, Тайну , которую хранит персонаж или сам автор , что не одно и то же , но и не принципиально различное, то создается впечатление, что именно это стремление к разгадке и подчиняет себе все действие, весь текст, сосредотачивает, концентрирует его на этой тайне. Именно так волнообразно и пульсирует действие во все в более и более ускоренном ритме, жаждой найти разгадку и страхом , что может открыться»
Подобное прочтение Ибсена свидетельствует, что, собственно говоря, никакой пропасти между эстетикой драм Ибсена и глубоко психологическими произведениями молодого Гамсуна наполненными чувствительностью и нервным трепетом, нет. Хотя, конечно же, контраст между поэтическими темпераментами двух художников, весьма разительный. Если вернуться вновь к сравнению Берлина , то можно утверждать , что Ибсен – это это «ёж», в то время как Гамсун – типичная «лиса» . Ибсен завершает эпоху и взрывает ее оболочку. Гамсун принадлежит уже эпохе модернизма , которая достигнет своего расцвета в 20 веке.
Гамсун не заметил проглядел, что речь персонажей Ибсена отличается удивительным многообразем оттенков нюансов, ее можно назвать "психологической стеногафией", которая позволяет проникать во все новые и новые пласты человеческой психологии, в то потаенное, что стоит за видимым действием.
Но, по крайней мере, в этом Гамсун не был единственным. Прошло довольно много времени, прежде чем критики и публика научились читать это особенное » стенографическое письмо» которое твердо и решительно порвало с тогдашнй привычной театральной традицией. Ибсена продолжали считать типичным « социальным художником» еще очень долго после того как он повернулся спиной к социальному реализму и обратил всю свою проницательность на разгадывание тайн бытия индивида. И когда он пытается в еще больше усилить роль своей многозначной символики в качестве «комментария « к этим тайнам, то это воспринималось лишь как наигранная многозначительность и искуственная загадочность со стороны драматурга. Таков был лейтмотив написанного критиками о пьесах Ибсена в те годы, когда Гамсун сформулирован свой основной тезис против Ибсена: написанное Ибсеном мистично и невразумительно.
Здесь мы подходим ко второму соображению, касающемуся гамсуновской критики Ибсена. Вновь Гамсун следует условностям устоявшимся критическим стереотипам своего времени: « Раскрывают ли его герои свою душу тем, что постоянно изрекают глубокомысленные сентенции ? Изречение, загадочных премудрых истин само по себе дело нехитрое , и со временем данный прием начинает просто- напросто надоедать читателям». ПРИМЕЧАНИЕ Там же, стр 318.
Просто удивительно слышать такое от Гамсуна, автора «Голода» , работавшего в то время над « Мистериями». Как же он проглядел , что Ибсен, несмотря на свои « классические» представления о персонажах и действии, по своей лаконичной и продуманной форме своих произведений, был все же скорее его духовный собрат? Что он – то как раз единственный из « Четверки Великих», кто в своем творчестве наибольшей степени приблизился к эстетическими принципами Гамсуна ?
Увы, так не случилось. Он повторяет банальные тогдашние высказывания и делает это с безжалостной иронией Росмер, оказывается лишь « благородным во чтобы то ни стало», кроме благородства, в нем нет никаких иных черт«, то есть перед нами прямолинейный литературный тип . «Женщина с моря » - это « книга как будто бы специально написана для немцев»(!). для тех, кто » привык к глубокомысленным сочинениям».Гедда Габлер, по его словам, - наиболее невразумительная из всех пьес Ибсена , вот как аттестует Гамсун эти глубокие психологические произведения Ибсена ( правда , как нам известно , к ним он все относится лучше, нежели к « Кукольному дому », который является для него исключительно « продуктом моды и представляет собой диссертацию на тему о равноправии женщин) » ПРИМЕЧАНИЕ: Там же, стр 319, 347
Позднее он напишет в одном из писем о «Маленьком Эольфе» : « Эта бездарная старческая стрепня , которой постоянно он \ Ибсен- ЭП\ пытается осчастливить человечество «. В письме же к Георгу Брандесу он вновь повторяет, что «Драматический жанр наиболее - несовершенный . И в связи с изначальным отстутствием в драме психологизма, возникает возможность различных трактовок одного и того же персонажа.» И далее: «А когда Вы и вся Ваша ученая братия один за другим, как попугаи, повторяете, что «Сольнес»- гениальное произведение, то причиной этому драматический жанр в его псевдоглубиной и схематизмом»
Это - на редкость странная идея Гамсуна , особенно если учесть насколько многозначны персонажи его собственных романов, написанных в это время , ведь именно такими он и хотел их видеть. Но еще более странно, что писатель столь отрицательно негативно\относившейся к драме, тем не менее, сам написал несколько драматических произведений .
К тому же в письме к Эрику Скраму, написанном в рождественские дни 1888 года, встречаемся мы с совсем иным взглядом на произведения Ибсена Здесь Гамсун признается не может просто так отвергнуть « Женщину с моря », он поясняет: «… по той причине , что в книге есть некоторые слова , близкие мне в моем безумии…Ибсен пробудил во мне самом одну мысль; слова о людях – морских гадах- выражение особого состояния души, родственного моему, когда я чувственно, плотски влюбился в свет. Кровь подсказывает мне, что я нахожусь в духовной связи со вселенной, со стихией… У Ибсена есть гениальные предвидения , уже в «Кесаре и Галилеянине» он говорит о « третьем царстве», но чувствует это недостаточно сильно, язык его недостаточно гибок. Видит бог, мне следовало бы самому написать эту реплику Элиды.»
Здесь Гамсун единственный раз приближается к признанию своего творческого созвучия с Ибсеном .
Нечто подобное Джеймс Джойс, когда на рубеже веков открыл для себя творчество Ибсена. И это открытие наложило свой отпечаток на все его творчество. В случае с Гамсуном , правда , следует отметить, что свое признание он ставит как бы в скобки, хотя на склоне лет он обнаружил большее понимание значимости величия Ибсена, если судить по рассказам его сына Туре.
Из всего этого следует единственный вывод: Гамсун не обладал аналитическими способностями в отношении творчества других писателей , особенно , если у него уже сложилось предвзятое мнение о ком-то, его цель была вполне определенной: он хотел совершить на Парнассе революцию. Посему самая крупная фигура должна была быть свергнута. Все было подченено одной цели: даже комплименты в адрес Ибсена, были направлены на то, чтобы обвине выглядели более яркими и выразительными.
Отсутствие у Гамсуна аналитического все же не так уж и удивительно. История литературы знает немало примеров, когда выдающиеся писатели проявляли такого рода слепоту .
Творческие и критические способности, несомненно, вещи очень равзные и редко идут в одной упряжке. Впрочем, ведь и Гамсун , как и Ибсен столь большая величина, что нам не остается ничего иного как смириться с этим .
Еще более парадоксальным является тот факт, что Гамсун столь мало пониаал Ибсена, ведь мы-то видим то, чего он не видел: и Гамсун, и Ибсен - оба были первопроходцами в области глубокого, психологического и лирического по- своему творчества, оба стремились к радикальному разрыву с шаблонным социально- реалистическим подходом к изображению типов, против которого Гамсун объявил крестовый поход.
Я считаю, что тогдашний устоявшийся, предубежденный взгляд на драму как на литературный жанр спосбствовал формированию многих предубеждений у Гамсуна.
*
А ИБСЕН ? Каков его взгляд на Гамсуна ?
Об этом нам ничего не известно, за исключением иронической реплики Хильдур Андерсен в пересказе Френсиса Булла. В то время уже стареющий Ибсен оставил очень мало каких бы то ни было свидетельств о своем отношенни к собратьям по перу .
Но мы можем сделать свои предположения .
Когда Ибсен, столь чувствительный к критике, тем не менее настоял, чтобы слушать "этого наглеца" в течении трех вечеров подряд, то это не может не быть явным признаком подлинного интереса.
Ибсен вполне мог читать «Голод » и «О бессознательной духовной жизни». Он вполне мог заметить то существовавшее между ними сходство, которое Гамсун проглядел. Он мог прийти к такому выводу также и по причине собственного стремления к глубокому проникновению в человеческую психологию, которое стало литературной программой Гамсуна .
В своем интервью в 1898 году Ибсен высказал восхищение великими русскими писателями. Наиболее сильно впечатление произвел на него роман «Раскольников» (ПРИМЕЧАНИЕ: Под таким названием роман Достоевского «Преступление и наказание» выходил в Норвегии). По крайней мере в этом Ибсен и Гамсун сходились. Это лишний раз показывает, что невзирая на все различия между ними, было и сходство.
И, сидя в первом ряду концертного зала братьев Хал, где Гамсун читал свои лекции, стоически перенося удары направленных на себя критических стрел, он мог думать и о другом.
В это время он как раз обдумывал замысел « Строителя Сольнеса» (пьеса была опубликована 1892 году). Противостояние с Гамсуном могла представляться ему как ироническая параллель с главной темой будующей драмы : Стареющий зодчий живет в паническом страхе, что настанет день, когда молодость постучит к нему в дверь и он будет низвергнут со своего пьедестала.
Некоторые полагают, что молодой Рагнар Брувик в этой пьесе является своего рода «комментарием » к его впечатлению от Гамсуна. Рагнар – талантливый архитектор, который получил предложение взять на себя руководство строительством здания, спроектированного Сольнесом , и теперь отец Рагнара просит Сольнеса отказаться от заказа , чтобы у юноши был шанс проявить себя. Но Сольнес отвечает : «Да и как бы там ни было, я никогда не уступаю! Никому! Никогда… по доброй воле ! Ни за что на свете!» (ПРИМЕЧАНИЕ: Цит. по: Генрик Ибсен. Собрание сочинений в четырех томах, М.: Искусство, 1956. - Т. 4, стр. 200).
Сольнес хочет сохранить власть над другими людьми. Он предлагает Рагнару оставаться его помощниом, вести безбедную жизнь, но навсегда оставить мысли о собственных проектах .
Потом Хильда говорит Рагнару, что Сольнесс боится его. Она делает это просто ему в угоду, но тем не менее, это - правда. Страх действительно и владеет зодчим. И мы знаем финал .
Нельзя забывать, что жесткая взыскательность к себе как к художнику уживается в Ибсене с самыми многообразными оттенками самоиронии.
Поэтому вполне возможно, что он лишь насмешливо улыбался, слушая все эти выпады Гамсуна, и думал о том, что в споре с Гамсуном последнее слово все же будет за ним.
Перевод: Элеонора Панкратова
Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. с разрешения переводчика
Ранее опубликовано в сборнике "Мечтатели", М.: ОГИ, 2006.
ЛАРС РОАР ЛАНГСЛЕТ: Революция на Парнасе: Гамсун против Ибсена
|
Сделать стартовой 
Поставить закладку 
Поиск по сайту 
Карта сайта 
Наши баннеры 
Обратная связь
