ЛАРС РОАР ЛАНГСЛЕТ - ПАРАЛЛЕЛЬНЫМИ ПУТЯМИ: ГАМСУН И МУНК
 ПАРАЛЛЕЛЬНЫМИ ПУТЯМИ: ГАМСУН И МУНК
Вне всякого сомнения, Гамсун и Мунк были знакомы, не столь уж велика норвежская художественная элита . Почти сверстники, правда, Гамсун все же был несколькми годами старше, но это уравновешивалось тем, что признание пришло к Мунку чуть раньше (персональная выставка в 1889 –ом году, где были выставлены большинство из его юношеских работ), в то время как Гамсун стал знаменитым после выхода в свет его романа «Голод» в 1890 году.
В молодые годы они и вращались в одних и тех же кругах, как в Кристиании, так и за рубежом. Оба относились к интернациональной радикально настроенной художественной среде, представители которой собирались кафе Гранд Отеля (в противоположность национально-ориентированным художникам из Люсакера, предместья Осло, которые не любили богемный стиль общения. Общий друг Гамсуна и Мунка Кристиан Герлёф написал книги и о том, и о другом.
Но решающую роль в их становлении сыграла не социальная среда, а уманостроения эпохи, захлестнувшие их волны неоромантизма и символизма, которые вызвали у них стремление проникнуть, вжиться в душевные мистерии и магический мир поэзии, порожденные индивидуальным сознанием, что и явилось для них подлинным источником творчества.
Важен и тот факт, что в жизни обоих огромную роль сыграла Германия, они обрели первоначальную известность не у себя на родине, а в Германии, благодаря Германии их слава стала мировой .
Правда, Мунк жил в Германии подолгу, а Гамсун лишь приезжал туда время от времени. При этом в преклонном возрасте Гамсун пострадал за свое всегдашнее восхищение Германией. Непоколебимый индивидуалист Мунк держался на благоразумном расстоянии от устроителей германского «нового порядка», от нацистов и оккупантов.
Сегодня мы можем с уверенностью утверждать, что эти две неповторимые творческие индивидуальности, что они оба - и Кнут Гамсун, и Эдвард Мунк - гении.
Если говорить о степени международной известности и популярности, то среди представителей норвежской культуры только Ибсен и Эдвард Григ сопоставимы с ними.
Вероятно, они догадывались об уровне своего таланта, ни тот, ни другой не сомневались в своей значимости. Каждый шел своим путем с неколебимым упрямством, не оглядываясь назад, не заботясь о последователях. С годами они становились все более и более обособленными, особенно это относится к Мунку. Контакты между ними прекратились еще в юности, они шли по жизненному пути на некотором расстоянии друг от друга, питая друг к другу уважение, хотя и не безоговорочное.
Если говорить о «взаимовлиянии», то никаких свидетельств этому нет. В течении всей своей жизни Мунк весьма интересовался литературой, известно, что многие эпизоды ибсеновских пьес нашли свое воплощение в его художественной фантазии, но в то же время нет никакх оснований полагать, что какую-то роль в его творчестве сыграли книги Гамсуна. Что до самого Гамсуна, то нельзя сказать, чтобы ему как-то особенно было близко изобразительное искусство, хотя стены его дома в Норхольме и украшали полотна тогдашних современных художников - в основном подарки друзей семьи. Ну а художественный мир Мунка никогда не воспринимался им как родственный .
При сопостовлении имен Гамсуна и Мунка их сходство может показаться каким-то редчайшим казусом, при этом существует опастность впасть в домыслы.
Я пытаюсь найти такие точки соприкосновения двух гениев, которые дали бы нам возможность сделать подобное сопоставление продуктивным.
В первые десятилетия ХХ века, а это, возможно, были самые важные годы их становления, Гамсун и Мунк шли в своем развитии на редкость параллельно. Их художественные поиски, повороты в развитии, пристрастия звучали в унисон. Отчасти это можно объяснить резкими колебаниями того духовного климата, который определял жизнь обоих и на который были, так сказать, настроены их внутренние антенны. Но только отчасти. Лично у меня складывается впечатление, что такая синхронность их развития имела какую-то более глубокую внутреннюю причину .
Если это считать тайной, то разгадки у меня нет. Но загадочность, магия как раз и является определяющей характеристикой и писателя Кнута Гамсуна, и художника Эдварда Мунка .
*
Давайте сначала максимально отрешимся от домыслов.
Нам до сих пор неизвестно, когда впервые встретились Гамсун и Мунк была ли это в Кристиании или за рубежом В те годы, когда эта встреча могла бы состояться, они оба много путешествовали и подолгу находились за границей, но в разных странах. В то время, когда состоялся сенсационный дебют Гамсуна, Мунк находился во Франции. Гамсун же жил попеременно то в Норвегии, то в Дании. Потом Мунк долго находился в Берлине (1893-1895) и вращался в той художественной среде, где Стриндберг и Гамсун были уже признанными представителями скандинавской культуры. Стриндберга часто видели в излюбленном богемой кабачке «Zum schwarzen Ferkel» ("У чёрного поросёнка") вместе с Пшибышевским (он стал первым биографом Мунка), его женой Дагни Юэл Вигеланд, Обстфеллером (ПРИМЕЧАНИЕ: Сигбьёрн Обстфеллер (1866-1900 ) – норвежский поэт), иногда там бывал и Гарборг, - Гамсуна же здесь никто не видел. В тот период Гамсун по большей части жил в Париже. Здесь он познакомился со Стриндбергом. Согласно рассказанному Туре Гамсуном (со слов отца), "Гамсуну и Мунку доводилось бывать вместе в Париже" на литературных пирушках, когда Гамсун сорил деньгами, если в тот момент они у него водились, а Мунк же – напротив, так же на нервной почве проявлял скупость. Когда в 1896 году Мунк решил на какое-то время поселиться в Париже, Гамсун уже уехал на родину.
Свидетельством того, что Гамсун и Мунк были знакомы, является письмо, датированное профессором Харалдом Нессом 1895 годом, когда Гамсун приглашает своего друга Хенрика Мартеенса посетить винный погреб на улице Гренсен в 5 часов вечера и сообщает, что пригласил также и поляка Пшибышевского (который “дьявольски музыкален”) с женой, а также и художника Мунка, который этим летом вернулся в Кристианию. В своих воспоминаниях Пшибышевский рассказывает как он играл в винном погребке для Гамсуна, Мунка, Стефана Синдинга (ПРИМЕЧАНИЕ: Стефан Синдинг (1846-1922) - известный норвежский скульптор), Яппе Нильсена (ПРИМЕЧАНИЕ: Яппе Нильсен, точнее, Якоб Нильсен (1870 -1931) - норвежский писатель и искусствовед) и как под конец все они дружно пели "Heliger Gott, Heiliger Starker" ("Святый боже, святый и крепкий"), пока пианист, наконец, не разрыдался и не разлегся на полу, широко раскинув руки, изображая распятого Христа .
Кристиан Герлёф рассказывает другую историю из этих времен о Гамсуне и Мунке, о веселом времяпрепровождении Гамсуна и Мунка однажды вечером в цирке Тиволи: ”Два этих весельчака, которых объединяла общая шокирующая окружающих, демонстративная манера поведения, своим репликами с места сбивали с толку даже выступавших клоунов, а их громкие выкрики лошади на манеже принимали за команды вольтажеров и, подчинясь им, они выполняли всякие немыслимые трюки, в том числе прыжки сквозь горящие обручи".
В 1896 году Мунк работал над портретом – гравюрой Гамсуна, последний неожиданно написал художнику и пригласил его приехать в Льян , в пансион к Фрекен Хаммерс, где он в то время жил, предполагая, что он был нужен ему в качестве модели. Но от Мунка пришел следующий ответ (без даты):
"Дорогой Гамсун! Я уже сделал твой портрет на гравюре, он будет иллюстрацией в “Пане” (это означает что издательство приобретает медную доску для оттисков). Когда ты высказал мнение, что не против, что твой портрет будет опубликован в Германии (в Норвегии едва ли найдется даже единственный подписчик данного издания), то, конечно же, мне не хотелось за просто так просто отдавать свою работу издательству. Для меня она важна в материальном отношении.
Собственно говоря, эту гравюру можно лишь с натяжкой считать портретом. Я постараюсь прислать тебе оттиск. Напиши о своем согласии.
Наилучшие пожелания. Твой Э. Мунк".
После этого Гамсуну каким-то образом стало известно (вполне возможно, из какого-то утраченного письма Мунка), что Мунк уже продал, за 300 марок, медную доску, с которой делались оттиски портрета Гамсуна художественно- литературному журналу “Пан” (журнал выходил в издательстве Фонтаня в Берлине в период 1895-1900 годы, он был основан как раз теми, кто привык собираться в “ЧЁРНОМ ПОРОСЁНКЕ”), в этом журнале печаталось довольно много норвежских авторов. Название для журнала придумала Дагни Юэл, оно не было непосредственно связано с романом Гамсуна “Пан”, но, наверное какая-то косвенная связь все же была.
4 марта 1896 года Гамсун пишет Мунку :
«Прежде всего данная гравюра, конечно же, не является моим портретом, так как ты ко мне не приезжал, и я тебе не позировал. Кроме того, мне причиняет боль, настоящую боль, что ты спрашиваешь меня об этом, мне кажется, мне кажется что должен сам пониать сложившуюся ситуацию.
Дорогой друг, я все же очень хочу иметь у себя пластинку для оттисков. Она стоит дорого и средств у меня для ее приобретения нет, но все же я готов заплатить 300 марок. Таким образом я предотвращу дальнейшее распространение оттисков.
В Париже сколько угодно писателей, которые вполне могут быть изображены на гравюрах для «Пана». Я отнюдь не стремлюсь к популярности .
В любом случае спасибо за дружеские чувства.
Кнут Гамсун".
И все же гравюра - контур лица Гамсуна- была помещена в «Пане», а сам Гамсун не получил даже оттиска. Этот эпизод очень испортил их отношения. Оба считали себя оскорбленными, один из-за того, что его портрет был сделан заочно, другой из-за того, что его работу хотят уничтожить. В течение жизни Мунк создал множество портретов своих современников, знаменитых и не очень, он часто возвращался к сделанному ранее и создавал новые версии портретов на основании старых, но к портрету Гамсуна он не возвращался никогда . Единственное место, которое впоследствии занял Гамсун в портретной галерее Мунка, - так это в качестве карикатурного персонажа в «Разношерстной компании», в иллюстрациях Мунка к четвертому акту "Пера Гюнта" Ибсена (1930).
Конечно же, Туре Гамсун совершенно прав, когда утверждает, что «с тех пор их пути разошлись». И все же их дороги иногда пересекались.
Летом 1904 года и Гамсун и Мунк находились в Копенгагене. И оба оказались втянутыми в историю, которая удостоилась упоминания в прессе, в том числе и в «Афтенпостен». Автор заметки сетовал на нравы представителей норвежской богемы. Эдвард Мунк и норвежский писатель Андреас Хаукланд (ПРИМЕЧАНИЕ: Андреас Хаукланд (1873 -1933) - норвежский писатель, известен своим четырехтомным романом- эплпеей об Уле–Йоргене, крестьянском парне из Нурланна), сидели в кафе «Бернина» и пропустили не по одной рюмочке, когда Хаукланд неожиданно набросился на Мунка, и вскоре, избитый в кровь, тот уже валялся на полу. Несколько дней спустя Мунк отомстил обидчику, избив его палкой у входа в то же самое кафе. По чистой случайности Гамсун и Томас Краг (ПРИМЕЧАНИЕ: Томас Краг ( 1868—1913) - норвежский писатель, брат прославленного лирика Вильгельма Крага) проходили мимо и стали свидетелями присходящего. Впоследствии в одной из своих статей Гамсун защищал Хаукланда в связи с тем, что того намеревались лишить стипендии. Естественно этот факт никоим образом не способствовал улучшению его отношений с Мунком.
А теперь обратимся к неопубликованным запискам Мунка. В то роковое утро Мунк возвратился в Копегаген из поездки в Любек, и усталый, в нервном напряжении направился прямо в кафе «Бернина». Вот что он пишет: «Вошел Гамсун, он шатался, явно был в загуле.- Мы пропустили с ним по рюмочке. – Он идет на полусогнутых…. Почему ты не пришел ко мне на свадьбу? Ведь я же звал тебя (Гамсун женился в1898 году -Примечание Ларса Роара Лангслета) - потом он ушел. - Ко мне подсел незнакомый коренастый человек с черной бородой. - Я - Хаукланд…. Он был пьян. Мы сидели за небольшим столиком. – ... Он сидел слишком близко от меня. Мне было же невыносимо разговаривать с этим человеком… И тут я почувствовал страшный удар кулаком по глазу, а потом еще один,… причем на одном из пальцев было железное кольцо…. Думаю, что это всем известное избиение произошло не без ведома моих любимых соотечественников: Гамсуна, Томаса Крага и (Яльмара) Кристенсена, каждый из которых имел на меня зуб…» В других своих записках Мунк называет этих троих «мафией», которая борется против меня». Когда нервы у Мунка были напряжены, то ему повсюду мерещились заговоры.
И Гамсун, и Мунк долго помнили подобные оскорбления. Но все же они оба были слишком масштабными личностями, чтобы исключительно по этой причине никогда не общаться. Когда после окончании первой мировой войны Мунк переехал в Экелю, он предпочел вести весьма замкнутый образ жизни , общаясь лишь с несколькими близкими друзьями. Если же Гамсун оявлялся в Осло и его приглашали в гости, а он, как правило, бывал душой компании, то все знали, что в этом случае было неуместно было приглашать Мунка. Тем не менее их общий друг Кристиан Герлёф всегда служил связующим звеном между ними.
Следует также упомянуть эпизод военных лет, эпизод существующий в двух версиях. Рольф Стенерсен (ПРИМЕЧАНИЕ: Рольф Стенерсен (1899-1978) – известный предприниматель) излагает его следующим образом:
«Мунку было шестьдесят шесть лет, когда в Норвегию вступили немцы. Они, как правило, его не трогали. Гораздо большее беспокойство доставляли ему квислинговцы. Эти хотели, чтобы он стал членом «почетного совета по искусству». В этот совет должны были войти, наряду с с Кнутом Гамсуном, также и Кристиан Синдинг и Густав Вигеланн (ПРИМЕЧАНИЕ: Густав Вигеланн (1869-1943) – всемирно известный норвежский скульптор). Сын Кнута Гамсуна Туре, будучи сам художником, посетил в связи с этим Мунка. Он пришел к Мунку и убеждать того, что ему безусловно следует войти в этот совет.
- Мой отец очень просит Вас об этом, хотя бы ради дружбы с ним.
- Ради дружбы с ним ? А разве нас с Вашим отцом связывает дружба?
- Он считает Вас величайшим художником Скандинавии .
- Ах, вот как. Разве у него есть какие-то мои картины? Я не знал этого. Какие же это картины?
Туре вспыхивает от стыда. У Кнута Гамсуна нет картин Мунка .
- Разве у него нет средств на их приобретение? - спрашивант Мунк.
Таким образом, ничего с этим «почетным советом "так и не вышло". Оказалось, что Мунка не так-то легко сбить с толку.»
Версия Туре Гамсуна гораздо более длинная и, конечно же, более достоверная.
Цель, с которой Туре пришел к Мунку, была не уговорить Мунка войти в «почетный совет», а напротив, получить поддержку Мунка в борьбе против политически активных сил, которые способствуют внедрению "нового порядка" в область творческой деятельности:
Просто и откровенно я рассказал Мунку, что меня послали к нему его коллеги Торстейн, Гогеон и Револт, для того чтобы ввести его в курс дела в отношении ситуации, сложившейся в изобразительном искусстве. А она характиризовалась идеологической шумихой вокруг отдельных личностей и попытками со стороны неведомо откуда-то взявшихся выскочек, которые толкали немцев ввести «новый порядок» и в области искусства. Я прямо спросил его, хочет ли он, человек со столь громким именем поддержать Правление Союза деятелей изобразительного искусства.
Мунк сделал протестующее движение:
- Я никогда не буду иметь ничего общего ни с немцами, ни с квислинговцами .
- Не, нет , речь идет о прямо противоположном, о том, что если бы Вы решили поддержать…
Он перебил меня.
- А Сёренсен тоже с ними заодно с ними?
- Нет, - ответил я. - Хенрик Сёренсен, естественно, против планов немцев. Впрочем, я думаю, что и наши наци не очень-то жаждут каких-то преобразований в связи с появлением этих этих новоявленных деятелей исксства .
- А что говорит Ваш отец?
У Мунка был явный интерес к тому, что думал мой отец по тому или иному поводу, и я сказал ему, как и было на самом деле, что он никоим образом не одобрит какое либо насильственное управлением искусством. Мунк кивнул, но не проявил желания слушать об этом дальше.
- Все равно немцы творят все, что им заблагорассудится!
Что касается творчества Гамсуна, то эта тема его живо интересовала, он тут же принялся рассказывать о недавно прочитанном, с улыбкой он заговорил об “Августе”, о том, что, ему кажется, что он встречал этого персонажа в жизни.
- Не был ли я здесь прототипом ?- внезапно спросил он.
- Я вынужден был ответить, что к сожалению, нет. А дальше сказал, что лично я очень хотел бы купить его гравюру, портрет Гамсуна 1896 года. Он покачал головой .
- Это невозможно. Я давным-давно продал и саму доску, и все оттиски.
Во время нашего разговора Мунк сновал по комнате и перескакивал с одной темы на другую. Говорил он быстро, судорожно двигая челюстью, как будто жуя….
Разговор длился гораздо дольше, нежели Туре Гамсун поначалу рассчитывал. Он продолжает:
Всякий раз, когда, как мне казалось, появлялась возможность прервать его и откланяться, Мунк как будто бы не замечал этого и продолжал говорить о своей работе, о Берлине и Париже, и мы ощущали себя коллегами. Мунк разливал коньяк, показывал свои последние наброски и постоянно распрашивал меня о Кнуте Гамсуне. Вдруг в каком-то порыве он произнес: "Передайте, пожалуйста, Вашему отцу привет от меня. Он, конечно же, не причастен к тому избиению Копенгагене!"
Потом последовала целиком и полностью вся эта история, связанная с Хаукландом , история о которой Туре не слышал ранее и которая выглядела теперь совсем по- иному . После двух часов проведенных в Экелю Мунк проводил Туре Гамсуна до двери и “ прощаясь был самой вежливостью».
Туре Гамсун добавляет :
« В конце концов меня осенило, что мой отец и Мунк имели много общего, в чем-то даже даже чересчур. Тут я вспрминаю Стриндберга, с которым у моего отца были гораздо более дружские отношения, но поскольку они оба были люди неврастиничные, то и не могли подолгу выносить общетво друг друга «.
Мунк неодобрительно относился к поведению Гамсуна во время войны. Об этом мы узнаем из маленького эпизода, описанного Герлёфом в книге «Собственный голос Гамсуна «(Осло 1961 ):
- Нет сказал Мунк,- Гамсуна я никак понять не могу. Ведь это же его родная страна Как можно поступать так со своей родной страной?
23 января 1944 года Мунк умер. Через два дня на первой странице “Афтенпостен” был опубликованы стихи Гамсуна в память о нем.
Ты не внимал бессмысленной толпе,
смешалась жизнь с искусством в колдовской игре.
Всё создано за одиночества стенами.
Твои победы и потери ныне славим.
Забвенье прочь – Ты вечно будешь с нами!
ПРИМЕЧАНИЕ – перевод стихов Н. Шинкаренко
В своей книге « На заросших тропинках » Гамсун описывает встречу Наполеона с Гете: » Наполеон посетил Гёте. Был ли мир потрясен этим ?Нисколько . Они поговорили между собой, но Наполеон торопился . И когда вышел плсле беседы , якобы выскахался о Гёте одобрительно:» Вот это человек »И все. Словно бы они и не встречаличсь друг с другом.Но они тоже умерли.» ПРИМЕЧАНИЕ цит по сб “ На заросших тропинках, М, Старт”, 1993, стр 195-196\
*
« Период девяностых годов ПРИМЕЧАНИЕ имеется в виду 19 век отмечен большими творческими достижениями в нашей культурной жизни - пишет А. Х. Винснес в своей « Истории литературы»
Среди представителей изобразительного искусства он называет он называет Мунка и Вигеланна, а Гамсуна , Кинка и Гарборга он перечисляет к воссоздателямй лирического начала в литературе «которая свидетельствует о силе, богатстве многообразии потенциальных возможностей, начинающих движении в направлении своего полного раскрытия.
После того периода, когда норвежская художественная жизнь характеризовалась в ясным как день недвусмысленным реализмом и социально- критическими тенденциями, позитивистской верой в науку и проповедью эмансипации взгляд творческих личностей обратился внутрь, в духовную жизнь индивида, к магии поэзии, к красочному изображению религиозно- мифологическихи исканий в сфере человеческого существования.
Привычные стереотипы изображения общественной среды были отброшены как поверхностные и антихудожественные. Жизнь не может быть сведена к простым формулам. Только нвое искусство способно проникнуть в экзистенциаальные глубины , где кипят и клубятся любовь и ненависть, тоска и томление , и влечение к смерти, вовлеченные в таинственный поток душевной жизни, со всеми неврастеничными настроениями, бесконечными переменами и непредсказуемыми побуждениями. Предметом искусства становятся не общественные проблемы , а духовные мистерии.
Новая эстетика выступает с удивительной целеустремленностью- замечает Винснес.
Речь идет прежде всего о литературной сфере. Но, как мне кажется, будет вполне уместным сопоставить в плане принадлежности к новой эстетике в целом и эти две великие фигуры , Эдвард Мунка - в области изобразительного скусства и Кнут Гамсун – в литературе. Каждый работал в своей области, и того, и другого формировала своя среда, биографии их совершенно различны, но при этом их отличает поразительное сходство в глубинном художественном восприятии действительности.
В начале 90-ых годов каждый из них написал свой «манифест», эти манифесты стали своеобразными порталами новой художественной эстетики, которую они проповедовали и важнейшими проводниками которой стали.
Мунк сформулировал свою эстетическую программу В Сент Клу ( из воспоминаний о вечере на Монтань Рюсс в Париже ):
«Мое сознание заполнено музыкой и цветом , мои мысли как звуки и краски, они плывут как легкие облачка,и нежные и кроваво- красные – они плывут в мир , полный радости и света …
Я должен создать, творить. То, что так задевает и трогает меня , должно задевать и других .
Я представлю два из священнейших момента в их жизни , когда непобедимый , всеобъемлющий порыв так силен – у него розовй цвет но он ярче , сильнее черной краски смерти.
…..
Люди должны понять, почувствовать это священное и могущественное, перед которым они должны снимать шляпу как в церкви –
Я представлю тебе целую серию таких картин .
Не следует больше изображать интерьеры , где кто-то читает, а кто-то вяжет на спицах.
Это дожны быть живые люди, мы должны ощущать как они дышат, чувствуют, любят и страдают.
Я чувствую, что смогу осуществить это – это так легко . Плоть должна находить свою форму , а краски - оживать на холсте ( Последние строки - цитата из отредактрованной версии » 1929 года , первые из недавно найденных записок , относящихся к 1889 году ПРИМЕЧАНИЕ ЛАРСА РОАРА ЛАНГСЛЕТА) .
Как раз в это время Гамсун писал в свое статье « О бессознательной духовной жизни»:
Все большее и большее число людей, отдающих себя напряженной мыслительной деятельности и к тому же обладающих тонкой духовной организацией, перживают самые поразительные психические явления. Им порой бывают присущи необъяснимые душевные состояния, немой безпричинный экстаз, прилив внутренней энергии; способность уловить далекие сигналы из глубин воздушного пространства и морской стихии,мучительная и изумительная в свое остроте способность воспринимать звуки, позволяющая улавливать даже трепетание неведомых атомов, о существовании которых только догадываешься; внезапное свехъестественное проникновение в неведомые царства…А что если бы современная литература стала бы больше внимания уделять состоянию души человека, нежели балам, помолвкам , пикникам, и несчастным случаям как таковым. Тогда бы прищлось отказаться от описания «типов» все они уже созданыи описаны …Но зато в литературе станет гораздо больше описаний уникальных явлений и это в большей степени будет отражать тудуховную жизнь, которой живут наши современники.И тогда мы узнаем кое - что о тех таинственых процессах, которые неизменно происходят в перефирийных областях человеческого сознания, о безганичномх хаосе ощущений, причудливой фантазии, высвеченной нашими чувствами; о слепых порывах мыслей и чувств, немых и бесследных коллизиях между ними, о загадочности нервных явлений, о шепоте крови, молитве суставов , всей жизни подсознания." Цит по сборнику Гамсун В сказочной стране , М, Радуга 1993. Стр 300-301
Конечно же ,сказано не одно и то же, но в то же время любой заметит, что такие образные выражения как « шепот крови, молитва суставов» перекликается со словами дневника Мунка, в которм он написал однажды «, все виды искусства , включая литературу и музыку создаются кровью сердца «? У Гамсуна и у Мунка были одинаковые устремления. Загадки души - вот предмет искусства и источник вдохновения и для Мунка , и для Гамсуна.
Все созданное ими пропущено через себя, через свое художественное «я», этот сверхчувствительный инструмент, который и являеется посредником при создании художественнго произведения, литературого или живописного, это художественное это самое«я» пребывает в вечных поисках своей идентичности, в процессе самоутверждения, пытаясь поделиться с другими интимным, сокровенным, постоянно ощущая свою чужеродность окружающему миру.
Свою индивидуальность, непохожесть, ощущаешь во всей ее полноте при экстатическом единении с природой - мистическим царством Пана, где все наполнено особой одушевленной атмосферой, одухотворено. Именно это душа художника видит в природе, а природа отзывается эхом его страданий в его творчестве… “Ich fuhlte das grosse Geschrei durch die Natur”\ ПРИМЕЧАНИЕ нем «Я ощутил\ великий глас природы «. В 1892 году Мунк создал картину « Вечер на улице Карла Юхана » На его полотне множество людей с бледными, фосфорическими лицами и пустыми глазами образуют тесную и почти угрожающую зрителю толпу, в то время как по пустынному пространству улицы одинокая фигура в черном идет в противоположном направлении.
В своем дневнике Мунк описывает эту сцену как печальную, вызывающую отчаяние любовную историю. Чудесная весення погода, он в беспокойном ожидании идет по улице Карла Юхана , в окружении самодовольных , разнаряженных людей, и когда , наконец, появляется женщина и с улыбкой смотрит на него, он не решается ее остановить ПРИМЕЧАНИЕ Мунк пишет о себе в третьем лицеЭП: » Вдруг стало стало так тихо. Уличный шум совсем отдалился от него , как будто бы плыл где-то надо мной. Своих ног он не чувствовал , они не держали его. Встречные люди казались такими странными и чужими, а их лица такими бледными в вечерном свете…»
Сходную сцену описываеи И Гамсун в своем романе «Голод» :
« Народу на лицах становилось все больше , наступало время гуляния, и толпы людей, раскланиваясь, с улыбкамина лицах , словно волнв перкатывались по улице Карла Юхана . Я весь съёжился, сжался в комок и проскользнул мимо кучки знакомых… Как весело и легко все эти встречные вертят головами, как ясны их мысли, как свободно скользят они по жизни, словно по паркету бальной залы… А я бродил среди этих людей, молодой, едва начавший жить и забывший уже, что такое счастье » ПРИМЕЧАНИЕ Цит по Кнут Гамсун . Избранные произведения в двух тома , М Худ. Лит., т 1, стр54
И в том и в другом случае мы видим контраст между толпой радостных людей и индивидом, который обречен быть чужаком. Для него все эти люди - чужие, чуждые и почти угрожающие . Темный силует - это о мунковское»я» из его дневников или гамсуновское «я» в «Голоде » .
Среди написанного Гамсуном можно выделить несколько зримых , картин, особенно в «Голоде», которые напоминают образы Мунка. А во многих мунковских текстах, особенно его комментариях к « фризу жизни», есть описания , которые кажутся очень гамсуновскими по своему настрою.
Они очень близки в трактовке ведущей темы их творчества – эротики как основной движущей силы человеческой жизни, а также и неизбывного страха и постоянного ощущения одиночества .
Но при этом следует также отметить их различия в восприятии жизни. Для Мунка важнейшей темой был – тема наследственности и ее проклятия. Эта проблема не волновала Гамсуна. Мунк был увлечен « Привиденями » потому что она отражала судьбу его самого и его родных. Гамсун насмехался над « Привидениями» ПРИМЕЧАНИЕ Имеется в виду пьеса Ибсена, написанная в 1881 году , и словами Освальда «Мама, дай мне солнце», он писал в газете «Дагбладет»: « Не представляю, какого же возраста должен быть этот человек по имени Освальд у которого дурная привычка просить свою мать дать ему в качестве игрушки солнце». Для Мунка же эти слова исходными при его работе над изображением солнца на фронтальной фреске в Актовом зале университета Осло, однажды он даже назвал его « солнцем Освальда ».
В целом можно сказать, что художественное творчество Мунка 90-ых годов несет в себе черты черты урбанизма и мироощения богемы периода « fin de siecle »/ ПРИМ\, то есть урбинистического декаданса. Питаемое символизмом мистическое восприятие природы как самостоятельной ценности постоянно вплетается в его картины цикла “ Фриз жизни ”, но, при этом для исконных , более ранних пейзажей Мунка, там где изображено море, луна и берега , а также качающиеся на ветру деревья и спящие домики, наиболее важным является присутствие человека, его души. Мы все время ощущаем, что город, городская жизнь где-то рядом. Гамсуновское же восприятие действительности, во всяком случае в тех произведениях, что были написаны позднее вслед за “ Голодом и “ Мистериями ” более грубое, первозданное , связанное с мощной, нетронутой природой, существующей среди “ незакатного нурландского дня” и бесконечно далекой от искусственного городского мира. Среди этой природы происходит действие романов Гамсуна о разных странниках и мечтателях, их жизнь происходит среди пейзажей, чуждых Мунку . Но при этом одинокие странники Гамсуна – всегда из тех, кто идет против общего людского потока по улице Карла Юхана.
Разительный контраст между ними проявляется и в том , что Мунк создает экспрессивную картину, где вся динамика и весь драматизм составляют единое целое. У Гамсуна же плавно текущий поток повествования формируют движения души, причудливые перемены перспектив, настроений, взаимоотношений.
И тем не менее, сходство в их восприятии реальности несомненно.
Когда в 1892 году вышел в свет роман «Мистерии» , то в » Афтенпостен» вышла фарисейская рецензия, где впервые и было отмечено сходство между Мунком и Гамсуном, правда, они оба были заклемены как проповедники всего темного и болезненного: “Никто уже больше не ведет речь о природе, мы имеем дело лишь с извращенной фантазией, бредовой атмосферой и болезненными галлюцинациями.»
В 1902 году в Берлине состоялась выставка картин 22 картин Мунка под названием “AUS DEM MODERNEN SEELENLEBEN ”, которую он назвал \ ПРИМЕЧАНИЕ нем. Не известно сам ли Мунк придумал это название, но оно, безусловно, служит объединяющим картины девизом и обнаруживает явное сходство с упоминавшимся литературным манифестом Гамсуна.
Сказанное выше, как мне кажется, убедительно показывает, почему их обоих можно считать определяющими фигурами в тех духовных течениях девяностых годов 19 века , которые во многом определяли духовную атмосферу значительного отрезка времени и в 20 веке.
При этом следует отметить одно поразительное явление в художественных судьбах Гамсуна и Мунка , а именно случившейся одновременный поворот. Ведь духовные импульсы к тому времени стали постепенно более разнородными\ , во всяком случае они не сходились отчетливо в определенной временной точке в 1912 году , когда это произошло .
В 1912 году Гамсун издал роман «Последняя радость», который знаменует собой новый этап его творчества. Теперь все описания особенной и оттенков индивидуального сознания , со всеми его неврастеничными настроениями и иррациональными метаниями\( «Голод» и «Мистерии») теперь уже позади, завершена и серия романов о бродягах и мечтателях, также как и «заходы» область поэзии и драмы. Роман « Последняя радость» является поворотным моментом, водоразделом: Это последний роман, написанный от первого лица и одновременно первый роман с широким социальным фоном, с целой галереей образов и яркой сатирой в адрес различных духовные веяний и и хода общественного развития. С этогов момента писатель ощутил необходимость направить свой взгляд на многообразие жизни, причудливое переплетение судеб больших и маленьких людей , социальных коллизий. Скиталец, бродяга, этот гамсуновский «архетип» (Август! ) возвращается, но уже в новом качестве, тепереь ему присуща более глубокая степень социального обобщения.
Теперь уже под лупой писателя не душевная жизнь отдельного индивида , а все общество.
В 1912 году на знаменитой выставке Зондербюнда в Кёльне, Мунку предоставили отдельный зал , что явилось признанием его огромного вляния на развитие современного искусства ; через год на осенней выставке в Берлине, ему снова , наряду с Пикассо был выделен отдельный зал. Международное признание Мунка упрочилось. Но приблизительно именно в этот период происходит трансформация в творчестве Мунка , его произведения обретают новые черты.
Он уже больше нее пишет, как в 90-ые годы, все эти наполненные лунным светом ночные пейзажи , в которых ощущаешь нервно мистическую меланхолию автора , они осталась позади. Теперь художник обращает свой взор к внешнему миру к монументальному , к ярко очерченным пейзажам, к неистощимой силе природы, к неустанному человеческому труду. Многие говорили о устремлении в сторону классического. В выборе тем и художественных средствах начинают появляться черты витализма и мускулинности. Как и у Гамсуна 1912 год явился важным рубежом в творчестве Мунка. В это время он пишет \ создает «Скачущая лошадь«, олицетворение неукротимой жизненной силы, которой тщедушные люди должны уступить дорогу. Он рисует золотистые бревна , с которых лесорубы недавно сняли кору ( «одно из знамений пришедшей в мир весны , говорит об этом Ролф Якобсен ПРИМЕЧАНИЕ Ролф Якобсен 1907-1974 – норвежский поэт , представитель « рабочей литературы ») ПРИМЕЧАНИЕ По видимому , имеется в виду картина « Желтые бревна 1911-1912» А вот и « Зима в Крагерё », где на переднем плане изображена мощная сосна, контрастирующая с расположенным на склоне холма блеклым призрачным городом. Потом он пишет «Весеннюю пахоту, «Лето»,» «Купающихся мужчин», полотна, характерные для « нового » Мунка, как по своей сути, так и по тем названим, которые он им дает. Новые черты его творчества проявилась и многих изображениях людей , так, например, мы видим рабочих , которые устремляются нам на встречу, у них ясные, открытые целеустремленные лица – совсем иными , нежели бессмыслленные призрачные лица - маски, характерные для потока прогуливающихся на полотне « Вечер на улица Карла Юхана ».
Чтобы объяснить подобный поворот в творчестве чаще всего обращаются к биографическим фактам.В отношении Гамсуна говорят о «кризисе пятидесятилетнего возраста «. Ему пришлось пройти через депрессию и развод, он встретил свою Марию, ощутил тягу к своим корням , к земле, крестьянской жизни . У Мунка кризис был еще более драматичным : в 1908 году у него произошел нервный срыв и его поместили в клинику доктора Якобсена в Копенгагене , и откуда он вышел в 1909 году новым человеком более открытым, с жаждой творчества . Он радостно набросился на работу, когда получил предложение создать фрески для актового зала университета Осло, и почти полностью почти полностью погрузился в нее , но к 1912 году у него появилось время и для работы над своми живописными полотными..
В целом, конено же, нельзя говорить о какой-то полной и абсолютной трансформации творчества ни в отношении Гамсуна, ни в отношении Мунка. И у позднего Гамсуна мы встречаемся с погружением в мистически – одухотворенный мир природы с загадочной фигурой странника. Да и Мунк постоянно возвращается к старым мотивам, которые у него постоянно обретают новый смысл. При этом общая концепция все же иная .
Знаменательно лишь то, что поворотный момент в творчестве и Гамсуна и Мунка, этих корифеев норвежской культуры, наступил одновременно, при этом он характеризуется поразительным сходством как концепции, так и формы выражения.
« Художественные импульсы Мунка коренятся прежде всего в современной ему литературе. Для Мунка, как и для Гамсуна в «Плодах земли» важен прежде круговорот жизни , … переходы от от лета к осени, от зимы - к весне », - пишет Арне Эггум ( «Эдвард Мунк – Живописные полотна - наброски и эскизы», с.258).
И опять мы сталкиваемся с удивительным совпадением :
В 1916 году Гамсун написал «Плоды земли» ( роман вышел в свет в 1917 году ) – это золотое евангелие от землепашца, главный герой которого первопереселенец Исак Селанро выступает основателем рода, поколения, который стремиться прирастить свои корни к земле и традиционнионным формам жизни. И в романе Гамсуна это ему удивительным образом удается ; это произведение - современная робинзонада, оно разительно отличается от его нервных юношеских книг , так же как и от широких сатирических плотен, написанных позднее. Настрой этой книги принципиально иной »: Здесь растет все – люди, животные, плоды Исаак сеет.Вечернее солнце блестит на зерне, веером вылетающим из его руки и золотым дождем падающим на землю. Лес и горы смотрят на них, все здесь торжественно и величаво, во всем видна взаимосвязь и смысл » .
В том же году Мунк создал и сходную по духу картину «Человек на капустном поле». Широко расставляя ноги крестьянин идет по своему полю, где все растет и созревает, наполняется соками капуста , в руках он держит охапку зрелых кочанов. Краски на полотне переливаются оттенками желтого красного, и синего а также всеми вообразимыми оттенками зеленого; уходящие вдаль борозды и пересекающиеся в перспективе создают впечатление пирамиды, в основании которой находится фигура труженника и одновремено и господина, который царит на земле и одновременно служит ей.
Для меня созданный Мунком образ - тот же Исак Силанро, властелин земли, который своей рукой сеетт зерно, золотым дождем , падающее на землю, в том мире , который еще не утратил взаимосвязь и смысл.
Перевод: Элеонора Панкратова
Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. с разрешения переводчика
Ранее опубликовано в сборнике "Мечтатели" ОГИ , 2006.
ЛАРС РОАР ЛАНГСЛЕТ - ПАРАЛЛЕЛЬНЫМИ ПУТЯМИ: ГАМСУН И МУНК, третье эссе. Три эссе о Гамсуне
|
Сделать стартовой 
Поставить закладку 
Поиск по сайту 
Карта сайта 
Наши баннеры 
Обратная связь
