Осло - столица Норвегии	Берген	Тёнсберг
Ставангер	Тронхейм	Лиллехаммер
Олесунн	Нарвик	Кристиансанн
Лонгйир	Хамар	Халден
Рьюкан	Драммен	Шиен
Хаммерфест	Вадсё	Ню-Олесунн
Бюгёйнес	Сортланн

История одного города

Лонгийербюен (Шпицберген)

Гости: Николай Осокин
Ведущие: Маша Майерс ,
Борис Туманов
Передача: История одного города
Радиостанция: Эхо москвы

Воскресенье, 23.03.2008

М.МАЙЕРС: Добрый вечер. 23.05 в Москве. У микрофона Маша Майерс, и Борис Туманов тоже здесь.
Б.ТУМАНОВ: Здравствуйте, добрый вечер.
М.МАЙЕРС: Здравствуйте. Я хочу поприветствовать нашего гостя. Это Николай Осокин - заместитель заведующего отделом гляциологии Института географии РАН.
Н.ОСОКИН: Добрый вечер.
М.МАЙЕРС: Добрый вечер. Мы сегодня втроем, в такой интимной, не побоюсь этого слова, компании будем говорить о городе, название которого… вы знаете, мне кажется, Борис, что есть какие-то недоброжелатели на «Эхе Москвы», потому что когда я стала читать об этом городе в Интернете, название – это всего лишь слово из шести букв, нормальное название, вполне привычное для русской речи. Потом я посмотрела в программу «Эха», в сетку и увидела там такое, что я прочитать не в состоянии, - тут раз-два-три… двенадцать букв. Вот как может один и тот же город называться либо словом из шести букв, либо из двенадцати?
Б.ТУМАНОВ: Лонгийербюен, да?
М.МАЙЕРС: Нет, там просто Лонгир и Лонгир – шесть букв. А тут написано – Лонгийербюен.
Б.ТУМАНОВ: Так. А теперь давайте внесем ясность.
М.МАЙЕРС: Давайте.
Б.ТУМАНОВ: Этот город назван по имени его основателя в 1906 году, американца Джона Монро Лонг…
М.МАЙЕРС: Да не бывает у американцев таких фамилий, вы что? Лонгийербюен…
Б.ТУМАНОВ: Лонгдэй. Джон Монро Лонгдэй.
М.МАЙЕРС: А, всего лишь Лонгдэй?
Б.ТУМАНОВ: Конечно.
Н.ОСОКИН: Нет – Лонгьер. «Длинный год» - фамилия.
Б.ТУМАНОВ: Да-да.
М.МАЙЕРС: Ах, всего лишь Лонгьер.
Б.ТУМАНОВ: Конечно.
М.МАЙЕРС: А вот этот «бьюен» - откуда это появилось?
Б.ТУМАНОВ: Это уже норвежские фериетуры.
Н.ОСОКИН: По-норвежски город – это «бьюен». Поэтому он называется Лонгийербюен.
М.МАЙЕРС: А, это как «бург»?
Н.ОСОКИН: Да.
Б.ТУМАНОВ: Город Лонгьера.
М.МАЙЕРС: А, все понятно. Господи боже, ну что же такое. А находится он где, не уточните?
Б.ТУМАНОВ: На острове Шпицберген. Это…
М.МАЙЕРС: Слушайте, это жесть, вы меня простите.
Б.ТУМАНОВ: Далеко на севере.
М.МАЙЕРС: Я редко себе позволяю использовать такие словечки, но это действительно жесть. Я посмотрела фотографии в Интернете – по-моему, это был Артемий Лебедев, его ЖЖ, и я там увидела массу фотографий – это что-то вообще за гранью добра и зла.
Н.ОСОКИН: Это ж красота.
М.МАЙЕРС: Красота. «Вот мы выехали, погода хорошая…» - вроде так еще ничего, потом пошел снег, и там где-то посередине линия гор, а небо с землей сливается вообще в единое целое. То есть это такое сплошное пространство – можно и так фотографию поворачивать, и так поворачивать, и ничего не изменится.
Б.ТУМАНОВ: Я не знаю, Николай не даст мне соврать, но мне кажется, и город сам, и Шпицберген – это что-то эпическое вообще. Потому что там совершенно первозданная природа, как мне кажется.
М.МАЙЕРС: Да? я на эту первозданность насмотрелась. Там какие-то заброшенные совершенно немыслимые дома, и Ленин посередине.
Б.ТУМАНОВ: Какой Ленин?
М.МАЙЕРС: Ленин! Не знаю, я видела там Ленина!
Б.ТУМАНОВ: Маша, подождите. Давайте не будем путать. Давайте объясним нашим слушателям. Шпицберген является островом под юрисдикцией Норвегии.
М.МАЙЕРС: А что там Ленин делает?
Б.ТУМАНОВ: А Ленин – сейчас объясню.
М.МАЙЕРС: Он там стоит, понимаете?
Б.ТУМАНОВ: Это он в советском поселке – в Баренцбурге.
Н.ОСОКИН: Да, в российском поселке.
Б.ТУМАНОВ: Он был советским, потом стал российским. Когда на Шпицбергене открыли залежи угля, это было, по-моему, в 18-м веке еще…
Н.ОСОКИН: В 19-м. А то в 18-м – это очень давно.
Б.ТУМАНОВ: В конце 18-го начале 19-го, и тогда туда кинулись все, и в конечном итоге.
М.МАЙЕРС: Подождите. Что значит «кинулись все в 18-м веке»? я думаю, дотуда еще надо доплыть, собраться, через волны, через бурю, снега…
Б.ТУМАНОВ: Включая англичан и французов и ирландцев и шведов и датчан. Понимаете, уголь им был нужен. Вот. В конечном итоге Норвегия приобрела юрисдикцию над этим островом, и мало-помалу от этого острова стали отпадать все, кроме норвежцев. То есть перестали разрабатывать эти угольные залежи. Остались норвежцы и мы.
М.МАЙЕРС: Ну понятно – самые упертые и самые морозоустойчивые.
Б.ТУМАНОВ: Стратегическая позиция наша.
М.МАЙЕРС: А у англичан нет стратегической позиции.
Б.ТУМАНОВ: А они не обуреваемы желанием иметь стратегические позиции – они же не великие державы.
М.МАЙЕРС: А, ну действительно.
Б.ТУМАНОВ: А мы великие.
М.МАЙЕРС: Конечно, ну да, понятно.
Б.ТУМАНОВ: Вот поэтому там стоит Ленин до сих пор, и до сих пор там живут бывшие советские, а ныне российские люди.
М.МАЙЕРС: Ладно, бог с ним с Лениным. Может, мы к нему еще вернемся. Давайте все-таки Лонгир посетим. Я его буду просто Лонгиром называть с вашего позволения. Я еще раз напоминаю, что все-таки в гостях у нас не Борис Туманов, а Николай Осокин, и говорим мы сегодня, рассказываем вам историю одного города. Сначала мне хотелось бы вообще понять – это город или это поселение? Вот сегодня?
Н.ОСОКИН: Ну, на самом деле, это, конечно, поселок…
М.МАЙЕРС: Городского типа?
Н.ОСОКИН: Да. Поскольку там сельского хозяйства никакого нет. Сейчас это уже довольно большой поселок – где-то около 2000 жителей.
М.МАЙЕРС: 2000 жителей…
Н.ОСОКИН: Ну да. Но это, понимаете, вам сложно представить, но если взять такую голую снежную пустыню, где кроме ледников и льда и снега почти ничего нет…
М.МАЙЕРС: И камней.
Б.ТУМАНОВ: Ну и естественно камней, когда снег сходит, тает. И в этом во всем недалеко от Северного полюса вдруг есть поселок, в котором не просто люди, как бывает, люди в экспедицию на неделю, на месяц, на три месяца, на полгода, а люди живут годами в тех условиях, где больше трех месяцев полярная ночь, когда ни солнца ничего нет, а только фонари на улице. А начиная с апреля и до конца августа – полярный день, когда солнце круглосуточно на небе. И вот в этих условиях живут люди. И причем, в общем, по тому, как они живут… ну, правда, относительно нас, они живут очень неплохо.
М.МАЙЕРС: В каком смысле?
Н.ОСОКИН: Ну, относительно нас – я имею в виду тех людей, которые живут в Баренцбурге.
М.МАЙЕРС: А-а-а.
Н.ОСОКИН: Уровень жизни в Баренцбурге отличается немножко от уровня жизни в Лонгире.
М.МАЙЕРС: Николай сказал – в отличие от нас они, в общем, живут неплохо. Я попыталась посмотреть сейчас со стороны и понять, чем же им неплохо по сравнению со мной. Но можно вас для начала попросить, чтобы вы объяснили, что такое Баренцбург, что такое Лонгир, какие отношения, почему так исторически сложилось?
Н.ОСОКИН: Ну да, немножко севернее Норвегии расположен архипелаг Шпицберген, ну или как называется в Норвегии - Свальбард. В него входит несколько островов. Самый крупный из них – мы называем Западный Шпицберген, они называют просто Шпицберген. И на этом острове, который имеет размеры примерно 400 на 500 км, со всякими фьордами, поэтому площадь у него меньше. То есть площадь всего архипелага примерно немножко больше 60 000 квадратных километров, и вот на этой территории, на большей части – ледники, больше 50%, ближе к 60%, и на свободных местах, как вы сказали, там голые скалы, но иногда там растут все-таки и отдельные травинки, а местами даже растут и деревья. Ну, естественно, такого размера соответственного, очень карликового размера. Потому что там самые гиганты достигают 20-30 см.
М.МАЙЕРС: Да, но называются гордым словом – «деревья».
Б.ТУМАНОВ: Да, конечно.
Н.ОСОКИН: Да, и в этих лесах даже водятся грибы.
Б.ТУМАНОВ: Тоже такие микроскопические, да?
Н.ОСОКИН: Да, вы знаете, тоже довольно маленькие. Они, конечно, больше относительно деревьев.
Б.ТУМАНОВ: И съедобные?
Н.ОСОКИН: Да, эти грибы съедобные, и там как раз местные жители наши, российские и украинские, которые там живут в Баренцбурге, они с удовольствием эти грибы собирают, и я неоднократно их пробовал и даже собирал – очень вкусно получается…
Б.ТУМАНОВ: Под изумленными взглядами норвежцев.
М.МАЙЕРС: Они просто ничего не понимают, это норвежцы.
Н.ОСОКИН: Как большинство европейцев, которые и у себя на материке грибы тоже не собирают. Поэтому им просто непонятно.
Б.ТУМАНОВ: Грибы кончаются на Польше.
М.МАЙЕРС: Да, приблизительно.
Б.ТУМАНОВ: Сбор грибов кончается на Польше.
М.МАЙЕРС: «У нас в Дании грибных лесов нет», как говорил герой одного известного советского фильма…
Б.ТУМАНОВ: Нет, в Бельгии есть грибные леса.
М.МАЙЕРС: Это цитата, вы не поняли. Скажите, так все-таки Лонгир и Баренцбург – какие отношения? Как так исторически сложилось, что норвежский остров разделился напополам?
Н.ОСОКИН: Исторически это началось очень давно. Просто если немножечко истории…
М.МАЙЕРС: История одного города. История одного острова – давайте так слегка подкорректируем сегодня.
Н.ОСОКИН: Почти все население – это один поселок плюс еще наш поселок – это и есть 95% населения вот этого острова, точнее архипелага. Началось все довольно давно. По разным данным, но сейчас все-таки больше склоняются к тому, что первые там побывали наши люди, поморы…
М.МАЙЕРС: Ну конечно, да. Они там титановый флажок нигде не закопали, ни на какой горе не установили?
Н.ОСОКИН: Понимаете, в отличие от географов, путешественников и исследователей, у них не было цели что-нибудь открыть. У них была прозаическая цель – добыть моржовый клык, моржовое мясо, и они двигались от Архангельска на север – сначала была Новая Земля, там они что могли добывали и начинали двигаться на запад вдоль кромки льдов, потому что моржи, да и вообще морские животные предпочитают быть вот на этом краю, там, где лед морской начинает таять, и вот двигаясь на запад, они оказались у большого острова, который они вначале приняли, может, за какую-нибудь Гренландию – их, в общем, это мало волновало, - место очень хорошее, удобное, зверя много. И вот так они попали. И, как оказалось – сейчас мы смотрим, это больше тысячи километров почти по морю, на этих маленьких судах 10 метров длиной…
Б.ТУМАНОВ: Кочи.
Н.ОСОКИН: Кочи, да. И оказывается, что если уже знаешь, куда надо идти, это у них занимало неделю с небольшим – 8-9 дней, если, конечно, хорошая погода. Потому что если погода нехорошая, то многие просто и не доходили туда.
М.МАЙЕРС: А что такое кочи, извините?
Б.ТУМАНОВ: Это вот суденышки поморов.
М.МАЙЕРС: А, так они назывались.
Н.ОСОКИН: Да. Ну, это такая большая лодка с парусом.
М.МАЙЕРС: Так.
Н.ОСОКИН: И есть свидетельства письменные о том, что где-то в 15-16 веках, то есть в 1500 каком-то году, что были поморы русские на этом острове. Затем в конце 16-го века Беринг в одной из своих экспедиций, изучая Новую Землю, и вообще в основном люди не просто так занимались плаванием, а они искали проход из Европы в Тихий океан, покороче, потому что плавать через Африку в общем довольно далеко, да. И всем казалось, что в принципе то, что мы здесь видим, вроде бы лед, а вот если подняться немножко посевернее, может, там льда-то как раз и нет. И вот двигаясь как раз немножко севернее, он как раз попал вот на какой-то остров, который, он думал, может, тоже Гренландия, но все равно исследовал, и оказалось, что нет, не Гренландия, это как раз новая территория, которую как раз Шпицбергеном и назвали.
М.МАЙЕРС: Но остров был не населен? Поморы не торопились там оставаться?
Н.ОСОКИН: Дело в том, что поморы, конечно, в основном старались там не оставаться. Они приходили, добывали зверя и уходили обратно. Но поскольку это было все-таки довольно часто, а погода была разная, то отдельные люди оставались, и как сейчас уже известно по результатам исследований, там были наши поселения. Но это уже немножко позже, это уже 17-18 века, и там же были, можно сказать, постоянные жители, потому что документально известен случай – есть такой Иван Старостин, известная фамилия.
Б.ТУМАНОВ: Да.
М.МАЙЕРС: Конечно, да.
Н.ОСОКИН: Который в сумме провел там 39 лет.
Б.ТУМАНОВ: Есть даже, по-моему, залив Старостина где-то.
Н.ОСОКИН: Мыс Старостина.
Б.ТУМАНОВ: Да, прошу прощения.
Н.ОСОКИН: Да, это недалеко от Баренцбурга. Там есть домик Старостина, даже его могила, которая вроде неизвестно где, она затерялась. Но могила есть.
М.МАЙЕРС: А вот скажите мне – с точки зрения быта – вот человек прожил там 39 лет, там нет дерева, значит, это какие-то каменные строения?
Н.ОСОКИН: Нет, вы знаете, дерева нет – в смысле дерево не растет. Но, как ни странно, я вот сам тоже удивлялся, на берегах довольно много плавника. То есть плавник – это дерево, которое каким-то образом попало в воду, и каким-то ветром его сюда занесло. И довольно большие стволы…
М.МАЙЕРС: Приплывают просто по мировому океану?
Н.ОСОКИН: Да-да.
Б.ТУМАНОВ: Ну, не мировой океан…
Н.ОСОКИН: От берега от нашего или от берега европейского их сносило сюда. Это один источник. Затем – те же поморы, когда поняли, что это место хорошее и надо сюда возвращаться, использовали простые довольно методы. Что-то увозили с собой, какие-то старые суда буксировали за собой и там оставляли. Затем, как показали исследования археологов наших, что даже целые срубы привозили специально для того, чтобы построить дом. И вот, как сейчас оказалось по результатам исследований, более ста поселений небольших на территории Западного Шпицбергена сейчас обнаружены. Следы, конечно. Это остатки судов, остатки домов. То есть оказывается, что это было довольно хорошо посещаемое и довольно прилично населенное место.
М.МАЙЕРС: А обогревались они как? Это уголь, да?
Н.ОСОКИН: Ну, угля тогда не знали, конечно…
М.МАЙЕРС: Угля не знали, дерева не было в таком количестве, чтобы можно было отапливать эти дома…
Н.ОСОКИН: Вот тот как раз моржовый жир и использовали в том числе и для того, чтобы что-то там горело, давало какой-то свет и тепло.
М.МАЙЕРС: Вот люди жили, да?.. Ну так хорошо. Значит, поморы были, Старостин был, и в итоге он норвежский уже. Что это такое?
Б.ТУМАНОВ: Обидно, да.
Н.ОСОКИН: Понимаете, как, тут, к сожалению, так случилось. Ну, немножко стечение обстоятельств. Потому что в начале 20-го века, когда все-таки вопрос о Шпицбергене встал всерьез, что все-таки как же – территория приличная и ничейная, надо как-то определяться. И естественно, что в вопросе этом первая была Россия, затем Швеция, затем в 1905-м году, когда отделилась Норвегия, то три страны стало – Россия, Норвегия и Швеция, и довольно большая группа других государств, которые поручили вот этой тройке как раз определить статус вот этого архипелага. И все, в общем, складывалось так неплохо, что даже вроде было понятно, что ближе к нам. И где-то уже в 14-м году комиссия должна была принимать какие-то решения, но потом началась Первая мировая война – уже не до этого, а затем у нас случилась революция…
Б.ТУМАНОВ: И тоже было не до этого.
Н.ОСОКИН: И Россия просто выпала из этого процесса полностью. И когда в 20-м году, как раз в феврале заседала в Париже вот эта конференция по Шпицбергену, она естественно определила – ну раз Россия выпала, то естественно, что остается Норвегия – она ближе всего, это ее родная территория. И поэтому этот остров находится под юрисдикцией – это вы правильно сказали – это не Норвегия. Это территория под юрисдикцией Норвегии. То есть там действуют законы Норвегии, но эта территория свободная – она безвизовая, бестаможенная.
Б.ТУМАНОВ: Она не является собственностью Норвегии.
Н.ОСОКИН: И все государства, которые подписали этот договор по Шпицбергену, они имеют равное право заниматься там любой деятельностью, которая, во-первых, находится в рамках законов норвежских, ну и во-вторых, не должно быть там военной деятельности…
М.МАЙЕРС: А СССР подписал этот договор? И откуда там взялся Ленин? Так вы и не сказали.
Н.ОСОКИН: Ну, это немножко позже, да. Россия, естественно, не могла подписать – в 20-м году ей было не до этого. Но когда подписывали вот этот договор, он всего состоял из 10 пунктов, и вот 10-м пунктом было – что как только определится статус России, то естественно, она вероятнее всего подпишет, и граждане России и Россия будет иметь такие же права, как и все остальные подписавшие этот договор. Ну, это какое-то время тянулось, и в 35-м году Россия тоже подписала этот договор, и естественно, что она тоже имеет все права на то, чтобы пользоваться этой территорией.
Б.ТУМАНОВ: Вот вам и Ленин.
М.МАЙЕРС: Нет, подождите.
Н.ОСОКИН: Ну, Ленин, можно сказать, что даже немножко раньше. Или позже. Потому что все же началось с чего, вся эта активность вокруг Шпицбергена? Ну, кроме того, что там в 18-м веке, конечно, было очень много китов, но мы китами как-то занимались меньше… ну потому что на этом далеком острове, особенно тогда далеком, собиралось в летнее время до 300 судов – из Голландии, Норвегии, других государств – и занимались добычей кита. 300 судов – это даже сейчас представить сложно, как они вообще туда добирались. И они занимались там регулярно этим производством, добычей китов.
М.МАЙЕРС: Там места на парковке хватало?
Н.ОСОКИН: Да-да, вы знаете, это тоже довольно большая проблема, наверное, была.
Б.ТУМАНОВ: Там фьорды есть.
Н.ОСОКИН: Но там же, наверное, все места получше хотели занять. Поэтому там, кстати, тоже чуть не дошло до войны Англии, не с Норвегией, с кем-то другим… с Голландией. Потому что на самом деле мест хороших-то мало, а китов-то хочется побольше. Ну, поэтому пришлось договариваться о том, кто где будет. И как раз первый претендент – это было еще в 17-м веке – на эту территорию была Англия. Ну, после этого китов, естественно, при таком количестве судов побили довольно быстро, и интерес к этому делу довольно быстро пропал. И вот только в конце 19-го века, когда уже стали исследовать, а не просто добывать то, что тут вот на поверхности, оказалось, что есть уголь. Ну, это даже была потребность в этом угле, потому что на севере проблема с углем. Потому что появились пароходы, появились паровозы, то есть он стал использоваться. А на севере его нет. И вот как раз здесь открыли. И вот это уже интересно и даже важно. И это стало важно не только для Европы, но и для России, потому что в России как раз на севере – Мурманская и Архангельская область – у них своего угля нет, а те же самые пароходы и все, что на угле работает, развивались. И поэтому еще в начале века у России появился интерес к Шпицбергену именно как к месту, где можно добывать уголь.
М.МАЙЕРС: Значит, мы туда пришли и построили там свой городишко, а американцы или кто пришел? Если вы говорите, что в честь американца… построили свой городишко. Я правильно понимаю?
Н.ОСОКИН: Ну, на самом деле, все намного сложнее. Потому что, конечно, приходили туда в основном инициативные люди. Они покупали, как норвежцы вначале в районе этого Лонгира, которого, естественно, не было, они там начали добывать уголь, прогорели, потому что все не так просто, условия очень суровые. Продали этому как раз товарищу Лонгиру.
М.МАЙЕРС: А он был делец американский.
Н.ОСОКИН: А у него как-то это получилось лучше, да. Он смог добывать более рентабельно. Поэтому поселок возник, который уже потом дальше развивался.
Б.ТУМАНОВ: Кстати, Николай, простите, я перебью вас. Там же ведь до Лонгира был город, который назывался Эдвин-сити, по-моему. И его забросили в конечном итоге. На другой стороне фьорда, напротив Лонгира.
Н.ОСОКИН: Ну да, на самом деле, ведь много там мест, где добывали. Ведь мы же тоже начали не с Баренцбурга. Баренцбург появился намного позже.
Б.ТУМАНОВ: Ах вон оно что!
Н.ОСОКИН: Потому что у нас основная добыча была как раз между Лонгиром и Баренцбургом, как раз посредине – Колсбей… забыл… В общем, около поселка Колсбей, который был наш, опять же. То есть это одно из первых наших поселений российских. Мы там начали добывать уголь чуть ли не с начала века. Но мы – это опять же понятие очень широкое, потому что была одна фирма, она разорилась, они продали это все перед революцией какому-то голландцу. Голландец какое-то время добывал, затем у него тоже это дело не пошло… Ну просто понимаете как, это ж довольно большие затраты, и надо найти, как это все добыть, чтобы это все еще и доставить. И поэтому из-за того, что это все так сложно, здесь в этом городе, в котором он работал, необходимость пропала такая большая, или где-то стали покупать дешевле. И поэтому вот эта фирма прогорает. То есть там несколько раз хозяева менялись, и в конечном итоге в начале 30-х годов образовали такую организацию, как «Арктик-Уголь» российскую, и она как раз купила шахты, которые расположены около современного поселка Баренцбург. Это были какие-то там тоже голландские. И с тех пор и началось. Мы добывали около Колсбея – это первая шахта, и шахта около Баренцбурга. Это основные наши два места добычи в 30-40-е годы.
Б.ТУМАНОВ: Кстати, мне сейчас пришел в голову, по-моему, довольно интересный вопрос. Скажите-ка, коль скоро на Шпицбергене действуют норвежские законы, значит ли это, что наши граждане, которые живут в Баренцбурге, тоже подчиняются и живут по норвежским законам? Или все-таки там какое-то изъятие делается?
Н.ОСОКИН: Ну, вот вы правильно сказали – какое-то изъятие. Потому что законы, конечно, на самом деле должны быть норвежские. И раз в неделю представитель губернатора приезжает в поселок Баренцбург и ведет прием населения местного.
Б.ТУМАНОВ: Ага, и можно пожаловаться, да?
Н.ОСОКИН: И можно пожаловаться, если есть проблемы, да. Были такие прецеденты…
М.МАЙЕРС: Пенсию платит Норвегия? Или там нету таких…
Н.ОСОКИН: Нет, а каким образом? Они работают на фирме «Арктик-Уголь», и поэтому…
Б.ТУМАНОВ: Зарплату задержали, скажем, - он может вмешаться?
М.МАЙЕРС: Ну как-то странно.
Н.ОСОКИН: Может, конечно, и может. Но там все-таки тоже и Норвегия понимает, что территория норвежская, но это суверенная территория не только российская, но и частника «Арктик-Уголь». Он владелец вот этих участков, этой территории, не просто он арендует, а это собственность «Арктик-Угля». Это примерно 240 квадратных километров территории Шпицбергена, ну и плюс еще 270 примерно километров квадратных он арендует. То есть там все-таки немножко законы свои, которые именно российские.
М.МАЙЕРС: Позвольте, я напомню, что это программа «История одного города», радиостанция «Эхо Москвы». И сегодня у нас в гостях Николай Осокин - заместитель заведующего отделом гляциологии Института географии РАН. Говорим мы о Лонгире - все-таки это самый крупный, не побоюсь этого слова, город, который находится на острове Шпицберген. Вот нас куда занесло в программе «История одного города». И мне бы хотелось все-таки к Лонгиру вернуться и попытаться понять, как вообще этот город живет, как он функционирует, ну и конечно, очень коротко основные этапу его развития. Значит, в 1906-м году это был просто поселок на месте добычи угля. Правильно?
Н.ОСОКИН: Это считается датой его образования. Да.
М.МАЙЕРС: А что происходило потом с этим городом?
Н.ОСОКИН: Вы знаете, потом очень мало что происходило, поскольку все держалось в основном на добыче угля. Там «Stora Norska» - такая фирма норвежская, которая занимается добычей угля. И это был все время небольшой такой поселок до начала 60-х годов. И кроме как угля больше ничего там и не было. А затем, когда у норвежцев открыли, во-первых, нефть и газ, и они стали одной из самых богатых стран в мире, на душу населения, то они стали, естественно, когда есть деньги, вкладывать их в свою страну. И не только на материк, но и эта территория заморская почти – Свальбард. И вот очень резко это стало заметно, наверное, даже с 80-х годов, когда этот поселок начал довольно резко расти. Потому что еще в 90-м году на территории Шпицбергена было примерно две с половиной тысячи русских, российских граждан и примерно тысяча норвежцев. То есть совсем не так давно у нас там пропорции были в нашу пользу в два раза, в два с половиной. А сейчас, даже не сейчас, а года 3-4 назад, уже поменялось соотношение – их стало примерно 2,5 тысячи…
Б.ТУМАНОВ: А наших?
Н.ОСОКИН: А наших – тысяча. А теперь уже наших осталось порядка… ну, может, 300-400 человек.
М.МАЙЕРС: Всего? А норвежцев?
Н.ОСОКИН: А норвежцев сейчас примерно 2,5 тысячи, наверное, получается.
М.МАЙЕРС: А смысл? Просто сейчас туда идут деньги как дотации государственные, да? просто Норвегия качает туда деньги, вкачивает.
Н.ОСОКИН: Вначале пошли деньги. Потому что для того, чтобы построить все-таки поселок, всю его инфраструктуру, для этого нужны деньги. И здесь только на прибыль от угля этого сделать нельзя. Деньги, затем – льготы по налогообложению, по отпускам и все прочее, чтобы люди поехали сюда работать. Это у норвежцев. И – развитие, опять же, других… как это теперь модно, слово такое – диверсификация деятельности.
М.МАЙЕРС: Ну и куда там диверсифицировать? В какую сторону?
Н.ОСОКИН: Прежде всего, это, конечно, туризм. И на самом деле, это очень прибыльная отрасль и активно развивающаяся. Вот сейчас кажется, что делать на Шпицбергене?
М.МАЙЕРС: И что там делать?
Н.ОСОКИН: Холод – минус 20 сегодня. Так вот, я как раз интересовался, поскольку я собирался как раз ехать туда через две недели по делам, и надо было… у нас снегоходов своих нет, и поэтому мы должны их арендовать у норвежцев. Так вот, мне сказали, что, к сожалению, мы не можем вам ничего предложить, потому что надо заказывать за шесть недель.
Б.ТУМАНОВ: Все туристы расхватали?
Н.ОСОКИН: Да, то есть все снегоходы, которые там есть, а там несколько фирм, это не одна сотня снегоходов, они все уже расписаны на шесть недель вперед.
Б.ТУМАНОВ: И как вы выйдете из положения? С собой привезете?
М.МАЙЕРС: На оленях.
Н.ОСОКИН: Нет. Ну вот сейчас мы будем… олени там только дикие. Их охраняют. Просто попробуем сейчас что-то через губернатора…
Б.ТУМАНОВ: Повлиять.
Н.ОСОКИН: Попросим просто помочь.
М.МАЙЕРС: Вот из новостей. «Власти Шпицбергена превратят остров в туристический центр. А рамках программы планируется строительство объектов…» - ну, это я, честно говоря, не посмотрела, какое число. Это, может, не этого даже года новости. Это может быть и 2006-й год, и 2007-й. «Первые дома, рассчитанные на 10-12 человек, построят в районе Ис-фьорда. Каждый домик будет выдержан в традиционном норвежском стиле». И подчеркивается, что на Шпицбергене объектов размещения просто не существует. И при этом, Борис, в прошлом году только, за год остров посетили… как вы думаете, сколько? Ну, вот так вот, представьте себе, какой может быть туристический интерес? Если там 2 000 живет, так вот здесь подчеркивается, что за год остров посетили 78 000 человек…
Б.ТУМАНОВ: Ну…
М.МАЙЕРС: Их же еще надо накормить, их надо разместить, конечно. И они вынуждены были до этого момента останавливаться у местных жителей. Конечно, они расхватают все снегоходы, если снегоходов там на две тысячи человек, а туда приезжает 78…
Б.ТУМАНОВ: Кстати, Маша, я думаю, Николай уточнит то, что я скажу, но то, что я вот вычитал, когда интересовался Лонгиром – там есть качественный сдвиг в составе населения. Если раньше семьи были там действительно редкостью, то в последние десятилетия, последние 15 лет там уже детишки, школы есть.
Н.ОСОКИН: Ну, вы знаете, мне трудно сказать за последние десятилетия, потому что в Лонгире так вот регулярно я бываю последние лет 20. Так вот, дети там все-таки были. Другое дело, что…
Б.ТУМАНОВ: Их больше просто стало.
Н.ОСОКИН: Больше, конечно. Там есть и школа с прекрасным бассейном, там есть детский сад, где бегают дети. Ну, летом их практически не бывает, потому что летом все-таки их как-то вывозят на материк куда-то в более теплые края, а в принципе, поскольку летом опять же каникулы в школе тоже. Но детей там достаточно много. Но дело в том, что в нашем Баренцбурге не так давно, точнее достаточно давно, наоборот, у нас тоже был детский сад, у нас тоже была школа, и туда, в общем, ездили как раз семьями. Затем вот начался период где-то с 90-х годов, когда закрыли школу, закрыли детский сад, и ездили только в основном мужчины.
М.МАЙЕРС: Вахтовым методом…
Н.ОСОКИН: Вахтовый у нас там не получается. Ну, можно, конечно, сказать, если уезжают туда на два года…
Б.ТУМАНОВ: Нет, конечно.
Н.ОСОКИН: Но сейчас, последние годы начинается и у нас тоже возвращение детей. Потому что в последние годы приезжают. И в нашем поселке тоже появились дети, детский сад, по-моему, пока еще не работает, но по крайней мере эти дети уже есть.
М.МАЙЕРС: И все это полезные ископаемые? Ну норвежцы туризм развивают. А наши что делают?
Н.ОСОКИН: У нас тоже есть немножко туризм, хотя очень такой, слабенький. Но дело в том, что все-таки, насколько я понял, государство в целом, Россия, приняла… не знаю, как это назвать… принципиальное решение о том, что Россия со Шпицбергена не уходит.
М.МАЙЕРС: То есть что там делать, пока мы не поняли, но мы не уходим.
Н.ОСОКИН: Нет, понимаете, на самом деле, это уникальная территория. Она не только в смысле угля, который сейчас уже не так актуален. Но с точки зрения нас как ученых, это уникальная территория, где… ну, просто другой такой на Земле нет. Это для меня как для гляциолога – вот есть все виды ледников, которые есть на Земле, ну, не считая, конечно, таких покровов, как Гренландия и Антарктида. Затем – это уникальный такой район, изменение которого начинается первым в Арктике. И эти изменения, которые происходят на Шпицбергене, они через какое-то время будут на Земле Франца Иосифа, на Новой Земле, на Северной Земле. И поэтому, изучая, что происходит здесь, мы знаем, как будет меняться природная среда в нашей Арктике. Поэтому для нас это тоже важно.
М.МАЙЕРС: А глобальное потепление уже затронуло?
Б.ТУМАНОВ: Меняется она?
Н.ОСОКИН: К сожалению, да.
Б.ТУМАНОВ: В худшую сторону?
Н.ОСОКИН: Понимаете, как…
М.МАЙЕРС: В теплую сторону.
Б.ТУМАНОВ: Ну, в теплую – это хорошо.
М.МАЙЕРС: Смотря где, извините.
Б.ТУМАНОВ: С точки зрения туриста, это замечательно.
Н.ОСОКИН: А вот это не совсем верно. Ведь турист туда едет не для того, чтобы погреться.
М.МАЙЕРС: Смотреть на ледники, конечно.
Б.ТУМАНОВ: А, вообще да, правильно.
Н.ОСОКИН: Туристы, которые едут туда, могут с таким же успехом ехать на Гавайи, потому что это туризм в основном достаточно дорогой, и поэтому если им нужно тепло, они едут куда-нибудь там в Новую Зеландию, например. Я был как раз когда-то в Гренобле и совершенно случайно познакомил нас там гляциолог с семьей, и оказалось – мы пришли к ним гости, они показывают альбом, где они бывали. Вот мы были в Новой Зеландии. Открывает альбом – Шпицберген. Ну, Новая Зеландия – это нам понятно. Это экзотика, это интересно. А что вы делаете там? «Ну как, это же так интересно! Это же вы приезжаете – а там ничего. Там только снег и лед. И вот вы зимой на лыжах 10 дней в пустыне идете от одного пункта до другого. Это же такая… ради этого же стоит жить!» Понимаете? То есть есть люди, которым нужна именно такая экзотика.
М.МАЙЕРС: Извините ради бога, вот опять же цитата. «Шпицберген нередко именуют макушкой Европы» - это на одном из туристических сайтов я нашла. «Это затерянные в ледяных просторах гористой Арктики архипелаг с многочисленными остроконечными горами».
Б.ТУМАНОВ: Потому он и называется Шпицберген.
М.МАЙЕРС: «Существует поверье, что в человеке, однажды попавшем в Арктику, поселяется «полярная бацилла», заражающая его неизлечимой болезнью – любовью к природе и экзотике Севера. Тысячи людей, уставших от повседневных забот, попадая сюда, проникаются красотой и величием этих мест» и уже не интересуются Гавайями. Понимаете, какая штука? Неинтересно уже ехать на Гавайи.
Н.ОСОКИН: Ну, может, Гавайями они интересуются в другое время?
М.МАЙЕРС: Полярная бацилла… Ну, может быть, не знаю.
Н.ОСОКИН: Дело в том, что поскольку я чаще всего бываю весной и летом там, то просто я вижу, что практически каждый день подходят суда здоровенные пассажирские.
Б.ТУМАНОВ: Круизные.
Н.ОСОКИН: Да, которые приходят с материка. Они останавливаются в Лонгире, где сотни туристов выходят и смотрят, что это такое, затем они плывут вдоль этих ледников, регулярно заходят в Баренцбург.
М.МАЙЕРС: Ну, то есть…
Н.ОСОКИН: И людям это интересно.
М.МАЙЕРС: …не нужен уголь – будем развивать туризм. Те же Канарские острова – там сейчас, по-моему, на 85 или на сколько-то процентов они живут за счет туризма. Это нормально. Просто в случае с Канарами мы к этому привыкли, а в случае со Шпицбергеном еще нет.
Б.ТУМАНОВ: Скажите, а как выглядит этот город? Я смотрю на фотографии – мне ужасно понравилось, или это впечатление такое, я не знаю, сейчас вы мне скажете, - что они пытаются разнообразить вот эту монотонность природы разноцветием домиков своих.
М.МАЙЕРС: А, у нас Абрамович уже красил на Чукотке дома, по-моему, во все цвета радуги.
Н.ОСОКИН: Дело в том, что на самом деле – если это лето, то это в основном серый цвет в природе…
М.МАЙЕРС: Травы нет?
Н.ОСОКИН: Ну, травы очень мало на самом деле.
М.МАЙЕРС: То есть это камень и пыль или что это?
Н.ОСОКИН: Ну как пыль? Пыль – это если машины там ездят. А в Лонгире они ездят по асфальту, поэтому пыли особо тоже нет.
М.МАЙЕРС: Камень?
Н.ОСОКИН: Камень. И зимой – это все белое. И вот как раз для того, чтобы как-то это все разнообразить, дома… во-первых, там две особенности, которые сразу бросаются в глаза. Это, во-первых, они практически все одноэтажные, маленькие домики. И стараются делать домик на одну квартиру. Хотя эти домики соединены часто – это просто из условий снегозаносимости, поскольку там все-таки климат…
Б.ТУМАНОВ: Ну да, чтобы между домами не было сугробов и так далее…
Н.ОСОКИН: Да. И одна улица одного цвета, соседняя улица – другого цвета.
М.МАЙЕРС: И действительно зеленые, желтые и красные?
Б.ТУМАНОВ: Краски веселые – красные, голубые, зеленые.
Н.ОСОКИН: Очень весело смотрится поселок. В этом он, конечно, отличается. В отличие от наших небоскребов, которые есть в Баренцбурге. Мы пошли по другому пути – у нас высоченные дома каменные, стандартные наши пятиэтажки. Ну, то есть они, конечно, сделаны по северному варианту, из кирпича, и поэтому когда они были новые, они смотрелись очень даже неплохо.
М.МАЙЕРС: Но дома-то сейчас пустые, наверное, стоят?
Н.ОСОКИН: Понимаете, как. Часть пустые, просто потому что некому жить. Сейчас их начинают ремонтировать. И в принципе сейчас начинается новый этап освоение… не освоения, а наверное все-таки жизни…
Б.ТУМАНОВ: Возрождения Баренцбурга.
М.МАЙЕРС: Я знаете что предлагаю? Я предлагаю – вот когда возродим, тогда мы вас пригласим и устроим историю одного Баренцбурга. А сейчас давайте все-таки вернемся в более или менее развивающийся и живущий жизнью Лонгир. Скажите, пожалуйста, а магазины, рестораны, достопримечательности? По-моему, там даже музей есть.
Н.ОСОКИН: Ну, музей есть…
Б.ТУМАНОВ: Музей генов всех растений…
Н.ОСОКИН: Нет, это не музей. Это хранилище. По поводу музеев. Первый музей – все-таки в поселке Баренцбург… то, что есть. Я не очень восхваляю, но просто музей по качеству, по богатству экспонатов у нас был лучше. Но теперь, несколько лет назад открыли новый музей – там создали такой научно-культурный центр, построили новое здание рядом с университетскими курсами.
М.МАЙЕРС: В Лонгире?
Н.ОСОКИН: Да, в Лонгире. И теперь это очень приятный музей, в который ты заходишь – ты можешь ходить, там про экспонаты рассказывают, можешь взять книжку – полежать на шкурах оленей, отдохнуть, почитать, посмотреть по сторонам. Потому что кроме того, что ты смотришь на экспонаты, там есть панорамные окна – ты можешь смотреть на природу…
Б.ТУМАНОВ: Николай, мы же забыли сказать, что в Лонгире есть университет!
Н.ОСОКИН: Ну, на самом деле это не университет, а университетские курсы, университетский центр.
Б.ТУМАНОВ: 250 студентов, я читал.
Н.ОСОКИН: Даже 350. Ну, это все-таки пока они сами не называют… сначала это были курсы, теперь это центр, но со временем, конечно, это будет университет. Сейчас когда это все создали, в одном здании объединили вот этот научный центр – этот университетский центр, норвежский полярный институт, музей. Это очень здоровый такой комплекс. Это вот построили буквально… ну, может быть, закончили два года назад.
М.МАЙЕРС: Магазины, рестораны?
Н.ОСОКИН: Магазины, рестораны… ресторанов там мало. По-моему, примерно 2-3. Нет, наверное, три. Ну, кафе, конечно, больше. Ну и вообще – надо же заботиться о людях, потому что местные жители, не считая туристов, которые, естественно, только там, но и местные жители как-то не считают нормой готовить что-то там у себя. Ну, может, они что-то и готовят, но в основном тоже ходят обедать в какие-то местные…
Б.ТУМАНОВ: В общепит.
М.МАЙЕРС: А что там такого… Ну, я понимаю, сейчас все привозят, но тем не менее – чего там такого колоритного родного шпицбергенского можно отведать?
Б.ТУМАНОВ: Из еды?
М.МАЙЕРС: Ну да. Я думаю, может, какой-нибудь тушеный белый медведь или…
Н.ОСОКИН: Ну, вы знаете, вы такие страшные слова говорите для норвежцев. Потому что белый медведь – это самый охраняемый зверь…
М.МАЙЕРС: Ой, извините, да.
Н.ОСОКИН: Его вообще не только есть, его даже и стрелять-то можно только в одном случае – если есть явная опасность жизни. Но, правда, с одной стороны, так, а с другой стороны, первое, что ты видишь, когда ты прилетаешь, - на дороге стоит знак: вот у нас треугольничек, и в нем нарисован медведь, и написано «Всюду».
Б.ТУМАНОВ: А, то есть куда ни пойдешь, можно наткнутся на медведя.
Н.ОСОКИН: Ну да, на знаках обычно ограничения – 50 метров, 200, 500 метров, а здесь – «Всюду». И это на самом деле так. Потому что когда человек прибывает туда, первое что - если он выходит за территорию поселка, он должен иметь с собой карабин.
М.МАЙЕРС: Так вот где медведи по улицам ходят! А все – в Москве, в Москве…
Н.ОСОКИН: В принципе, конечно, это бывает нечасто.
М.МАЙЕРС: Заходят, да?
Н.ОСОКИН: Но бывает. Бывает как в Лонгире, так и в Баренцбурге. Последний раз, когда это объявлялось официально в Баренцбурге, это сообщают по радио – медведь. И ставят обычно знаки на краю поселка – «Осторожно, медведь!» И поэтому выход за территорию поселка запрещен.
Б.ТУМАНОВ: Да – «Осторожно, гололед!», «Осторожно, медведь!»
Н.ОСОКИН: Да.
Б.ТУМАНОВ: А скажите, насколько я знаю, белые медведи живут на льдинах. Они забираются с моря в города? Они ж на берегу всегда.
Н.ОСОКИН: Дело в том, что у них пути миграции с юга на север. Вот начинается весна – они идут…
Б.ТУМАНОВ: То есть по острову шастают, да?
Н.ОСОКИН: Ну не вообще по острову. Они стараются не забираться куда-то высоко. Но в данном случае здесь залив – около Лонгира, около Баренцбурга, - где лед уходит, а раз лед начинает таять, значит там появляются тюлени. Раз тюлени, естественно, белый медведь.
М.МАЙЕРС: Слушайте, ну вы представьте себе – полярная ночь три месяца…
Н.ОСОКИН: Нет, дело в том, что в полярные ночи там медведей нет.
М.МАЙЕРС: А, они уходят.
Н.ОСОКИН: Там в этом смысле как-то спокойнее. А вот когда начинается весна, вот это как раз самое время, что можно ожидать белых медведей.
Б.ТУМАНОВ: Всюду.
Н.ОСОКИН: Ну, конечно, всюду. Но на самом деле, конечно, это большая редкость, чтобы в Лонгире был медведь. Хотя были случаи, что кого-то они там даже слегка и ели…
М.МАЙЕРС: На этом «слегка ели» мы сейчас еще какую-нибудь тему найдем для разговора.
Б.ТУМАНОВ: А вот оленей тоже слегка едят? Или тоже…
М.МАЙЕРС: Или рыба, может, какая-то?
Н.ОСОКИН: Нет, они тоже, конечно, нельзя. Хотя что такое нельзя? Их уже стало много – больше 10 тысяч, и поэтому можно получить лицензию губернатора на отстрел конкретного оленя. Поэтому, конечно, бывает, что на оленей уже и охотятся.
М.МАЙЕРС: А рыбные какие-то, может быть, блюда местные? Рыбий жир, например? Моржовое мясо?
Н.ОСОКИН: Рыбий жир разве что, да. Конечно, там есть. Но понимаете, сами местные жители, конечно, занимаются рыбалкой например, но это для себя. У них есть катера, потому что люди живут там годами. У них есть дачи, как это ни смешно смотрится.
М.МАЙЕРС: Дачи?!
Б.ТУМАНОВ: Выехал из Лонгира на дачу…
Н.ОСОКИН: Да-да-да, и вот самое смешное – мне это казалось очень долго непонятным. Ты живешь в поселочке маленьком, там всего-то две тысячи, а недавно было полторы тысячи и тысяча. Дома - в общем, нельзя сказать, что они живут в небоскребе, поэтому каждый день сталкиваются друг с другом, но люди, которые живут там несколько лет, строят себе дачу. Дача где-то, может, в пяти километрах, может, в пятидесяти.
М.МАЙЕРС: А смысл в чем? У нас хоть на огородах что-то растет. А тут-то что?
Н.ОСОКИН: А они садятся зимой на снегоход и едут на свою дачу, где у них там камин…
М.МАЙЕРС: А что им мешает в своем доме точно таком же сделать точно такой же камин?
Б.ТУМАНОВ: Они устали от скученности.
Н.ОСОКИН: Наверное, от скученности, да. Нам кажется, что они вообще там живут практически одиноко. Но для них это наверное уже скученность. И вот вокруг Лонгира на берегу залива довольно много стоит вот этих самых дачек. Да, конечно, там посадить точно ничего нельзя. Не считая того, что на окне, наверное. А кстати – на окнах там народ выращивает огурцы, помидоры…
М.МАЙЕРС: Правда, да?
Н.ОСОКИН: Да, есть любители. Для души, конечно. Это явно не для еды. Хотя раньше, сейчас, по-моему, все у нас немножко в запустении, но в Баренцбурге была большая теплица, и круглогодично там были и помидоры, и огурцы. Ну, они точно всегда снабжали детский сад и школу, но иногда и нам доставалось.
М.МАЙЕРС: Скажите, пожалуйста, раз уж о помидорах и огурцах заговорили, все-таки что же за хранилище семян такое? В чем идея?
Б.ТУМАНОВ: Оно только-только открылось.
М.МАЙЕРС: Свежее шпицбергенское… тогда я сейчас одну фразу прочитаю, а вы расскажете. Свежая шпицбергенская новость: 6 марта 2008 года: «На острове открылось глобальное хранилище семян». Называется оно – «Ноев ковчег–2».
Б.ТУМАНОВ: Ну да, причем там не семена, а гены.
М.МАЙЕРС: Николай, расскажите.
Н.ОСОКИН: Там, на самом деле, все. Поскольку я смотрел наш ботанический институт в Санкт-Петербурге – тоже там готовили послать часть своего фонда, потому что у нас он большой, хранить его негде, а там условия идеальные.
Б.ТУМАНОВ: А хранят в бывшей угольной шахте.
Н.ОСОКИН: Это угольная шахта, да. Поскольку там все они уже практически не работают. В общем, они молодцы – они ее оборудовали, сделали там еще холодильные установки.
М.МАЙЕРС: 18 градусов мороза должно поддерживаться постоянно.
Н.ОСОКИН: Да, при том, что там температура грунта, естественно, выше – градусов, наверное, минус 8 или даже выше…
М.МАЙЕРС: А должно быть минус 18, и там будет вот этот самый семенной фонд сельскохозяйственных культур мира. И ни одна из стран планеты, ни одна не отказалась от участия в этой затее – создания семенного фонда. Собирать семена будут в течение нескольких лет, и в конечном итоге в «Ноевом ковчеге-2» уместится 4,5 миллиона образцов семян со всего мира.
Б.ТУМАНОВ: Ну, теперь атомная война нам не страшна.
Н.ОСОКИН: Правда, это не нам, а тем, кто останется.
М.МАЙЕРС: Им. Семенам, на самом деле. Я не знаю, решили ли они где-нибудь там в уголочке сохранить и человеческое семя.
Б.ТУМАНОВ: Ну, сохранят, потом поедут на Шпицберген, вытащат эти семена и начнут сеять.
М.МАЙЕРС: Николай, скажите, пожалуйста, все-таки вот для вас самая основная прелесть Шпицбергена? За что вы его больше всего любите? У нас полторы минуты до конца передачи.
Н.ОСОКИН: Ну, вы знаете, зимой это красота, это белоснежные пространства, которые под тем солнцем не просто белые, не просто светятся…
Б.ТУМАНОВ: Сверкает.
Н.ОСОКИН: Причем не просто сверкает, а именно всеми цветами радуги. Вот я первый раз увидел это на Шпицбергене, когда это отражение от снега – это не яркие белые точки, как у нас вот здесь, а это разноцветные, и вот когда садишься на снегоход и по этой красоте несешься, становится понятно, почему эти десятки тысяч туристов каждый год туда приезжают.
М.МАЙЕРС: А летом?
Н.ОСОКИН: А летом – тоже красота. Хотя, конечно, может быть, и не так красиво, потому что все-таки когда спускаешься с ледника, там есть все-таки цветы, которые тоже очень необычны. Когда голые скалы, и вдруг ты видишь букет ярко-розовых цветов…
М.МАЙЕРС: С ума сойти. Борис, вот смотрите – пляжей нет, а в музей все равное не пойдем. Лучше на цветы посмотрим. Николай, и последний вопрос. На да или нет. А жить бы вы там смогли?
Н.ОСОКИН: Наверное, нет.
М.МАЙЕРС: Николай Осокин - заместитель заведующего отделом гляциологии Института географии РАН. Спасибо вам огромное за участие в передаче. Сегодня мы рассказывали историю одного Лонгира. А может быть когда-нибудь расскажем и историю одного…
Н.ОСОКИН: Баренцбурга.
М.МАЙЕРС: Баренцбурга, правильно. Спасибо.

Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: Эхо Москвы

История одного города - Лонгийербюен (Шпицберген) - радиопередача на Эхо Москвы

История одного города - Лонгийербюен (Шпицберген), радиопередача на р/с Эхо Москвы, Воскресенье, 23.03.2008