Олег Химаныч. «Желтый вопрос» Нансена

Русский человек удивлял великого путешественника далеко не лучшими своими качествами.

Великий мореплаватель и марафонец-лыжник Нансен (в центре) в России путешествовал по железной дороге.

Фото из архива Олега Химаныча.

В 1913-м Нансен предпринял путешествие из Норвегии к устью Енисея на пароходе «Correct». Затем, уже могучей рекой, он поднялся к ее верховьям, чтобы продолжить странствие сушей – по Сибири и Дальнему Востоку. Свои заметки об этом он начинает так: «Один русский писатель, описывающий Сибирь с ее огромными возможностями и природными богатствами, говорит, что печальная (Прим. – О.Х.) история этой страны как нельзя лучше подтверждает мнение иностранных исследователей о России, что русские умеют завоевывать новые земли, но не умеют их заселять. По общему мнению, русские не способны к продолжительной, упорной и сознательной колонизаторской работе. Основательность этого последнего утверждения довольно сомнительна, зато надо сознаться, что Россия доказала необычайную способность расширяться. Рост ее территорий со времен основания Московского государства в 1500 году до наших дней не имеет себе равного в мировой истории, за исключением Британской империи».

Этот малоизвестный труд Нансена никак нельзя отнести к запискам праздно путешествующего человека, к описанию того, что он увидел из окна поезда. Его книга – полноформатное этнографическое исследование, с цифрами официальной статистики, с экономическими выкладками и аналитикой - озаглавлена оптимистично «В страну будущего». Но, как вскоре выясняется из написанного, будущее России достаточно тревожно.

Не хотели, да Япония заставила

Нансен сравнивает: маленькая Норвегия за 25 лет (1886-1910) выслала в Америку 366670 колонистов, а в России за 300 лет владения Сибирью из европейской части выселилось за Урал не больше 3 миллионов – ничтожно мало! Больше того, Россия, имевшая свои огромные целинные территории, с 1891 по 1900 годы отправила в Америку полмиллиона (!) соотечественников. Почему? – задается вопросом норвежец и отвечает: не было необходимости в скорейшем развитии и заселении земель, и даже напротив – в огромных пространствах Сибири и Дальнего Востока видели только опасную конкуренцию, старались только выжать из них все, что можно. Но делать это старались без особых затрат, не вкладывая средства в те же дороги – сухопутные, тем паче железные. Итог – при огромных расстояниях переселенцы, в том числе и те, кто ехал на новые земли по своей воле, терпели страшные лишения. На миграции трудовых ресурсов отразилось также и крепостничество, отмененное лишь Александром II. Говорит Нансен и о факторе обывательского свойства – о дурной славе Сибири как колонии из преступников, куда ссылали всех нежелательных и «беспокойных». И только позорное поражение в войне против Японии заставило русских изменить свое отношение к тому богатству, которое в буквальном смысле лежало под ногами. Однако вскоре выяснилось, что русское общественное сознание и государственная воля здесь, как и во многом прочем, запоздало. Особенно это коснулось Забайкалья, Уссурийского края и Приамурья.

В прямой противоположности

«Желтым вопросом» Нансен именует целый узел проблем, с которыми столкнулась еще та, дореволюционная Россия в лице экономической экспансии китайцев и корейцев на Дальнем Востоке. «Желтым вопросом» в ту же пору занимался и знаменитый русский исследователь Дальнего Востока Владимир Арсеньев. Владимир Клавдиевич в своей книге «Китайцы в Уссурийском крае», говоря о возникшем экономическом противостоянии, пишет о необычайном трудолюбии китайцев и корейцев, об их настойчивости, способности преодолевать тяготы, об их взаимопомощи, признает, что «договор у китайцев – это святое дело», что у китайцев нет ни ссор, ни враждебных лагерей «хозяин» и «работник». Итожит Арсеньев свои наблюдения так: «В этом отношении русские переселенцы представляют полную противоположность китайцам». Далее он сообщает о беспрестанных распрях среди русских крестьян (вплоть до умышленных потрав пашен), о неумеренном употреблении русскими дешевой китайской водки (ханшин) и, как следствие, - пьянстве и распутной, праздной жизни и даже о том, что крестьяне и казаки сдают «лучшие свои земли под посевы мака, уменьшая тем посевы хлебных злаков». О русских рабочих у Арсеньева тоже сказано нелестно: энергии им хватает ненадолго – вскоре начинаются прогулы, вечные претензии и ссоры между собой, забастовки в критический момент... Исключением здесь являлись только сектанты – староверы, духоборы, молокане и другие - народ трезвый, работоспособный, а потому и богатый.

Нансен приходит к такому же выводу: в условиях капитализма корейцы и китайцы хотят работать и работают больше и лучше, чем русские. О крестьянстве: «Работают корейцы совсем иначе, нежели русские, усерднее возделывают землю и собирают лучший урожай, продают много зерна и сена и с течением времени достигают известного благосостояния. С помощью этих усердных и умелых земледельцев обработаны большие пространства новых земель». О рабочих: «Неприхотливость и умеренность потребностей китайцев хорошо известны, и они причиной, что китаец довольствуется гораздо меньшим заработком, нежели европейский рабочий. К тому же он вообще работоспособнее… Корейцев на постройке Амурской дороги занято несколько тысяч; ими дорожат, особенно в болотистых местностях, так как они гораздо лучше переносят сырость, нежели русские, вообще неохотно работающие на болотах, тогда как корейцы ничего против этого не имеют… Вдобавок все китайцы и корейцы в общем чрезвычайно работящий и добросовестный в работе народ, чем не всегда отличаются тамошние русские». О торговцах: «А что китайский заткнет за пояс и русского, и европейского – факт общеизвестный». Наконец, как вывод: «И вот эти качества, вместе взятые, представляют, по отзыву русского писателя Болховитинова, большую опасность, нежели китайские войска и флот».

Обратите внимание, Нансен здесь ссылается на оценку русского писателя. Если памятовать о наблюдениях русского исследователя Владимира Арсеньева, следует: в России начала XX века были трезвые умы, видевшие опасность утраты страной дальневосточных территорий, подчеркну – из-за экономической слабости.

Видел эту опасность и Нансен, причем не только для России: «Если бы Россия была побеждена в борьбе с «желтой расой» - рано или поздно помериться силами им все-таки придется! – и лишилась бы части своих владений на Дальнем Востоке, быть может, вплоть до Байкала, престижу России как мировой державы был бы нанесен тягчайший удар, и всякую возможность этого необходимо предотвратить любой ценой. Можно еще прибавить, что ее необходимо предотвратить не только в интересах самой России, но и всей Европы. Подобное поражение могло бы иметь роковые последствия для всего европейского культурного мира».

Как же реагировала на реальную опасность Россия? Рекомендации Владимира Арсеньева правительству носили исключительно агрессивный характер: «желтых» выселить, не брать на работу, сократить, запретить. Так и напрашивается: а как же свободные рыночные отношения, здоровая конкуренция и прочие столпы капитализма, который выбрала себе Россия? Ничего странного в том, что не все русское общество разделяло убеждения Арсеньева. Нансен пишет об этом: «Значительная часть самого русского населения на Дальнем Востоке очень не одобряет гонения на желтых. Говорят: «Куда же мы таким путем придем? Без китайцев нам все равно не обойтись. Здесь нельзя достать потребного количества русских рабочих рук…». А это уже суждения рыночного, капиталистического подхода.

В отечестве пророка нет

Слова Нансена «Рано или поздно помериться силами им все-таки придется» - это свидетельство того, что норвежец оказался провидцем. События, факты, даже иные конкретные эпизоды, о которых он говорит в книге 1913 года, поразительно созвучны с тем, что мы узнаем (слышим, читаем) о российском Дальнем Востоке XXI века. Тот же расклад – китайцы вытесняют русских и, опять же, не оружием, а своим… желанием и умением работать, то есть экономически. Тот же упадок русских силы и духа, та же невнятная, безвольная политика правительства. И то же предчувствие катастрофы!

Фритьофа Нансена никак не заподозришь в предвзятом воззрении, тем паче в недоброжелательном отношении к нашей стране, к ее народу. Он был одним из первых известных деятелей Европы, кто в 20-х призывал помочь голодающим советского Поволжья. Будучи комиссаром Лиги Наций, он лично сделал много для беженцев и эмигрантов из России. Наконец, известны суждения Нансена о том, что политическая конфронтация молодого советского государства со странами Европы во многом возникла именно по вине западных политиков (Прим. - О.Х.), которые противились помощи Советской России в становлении ее разрушенных экономики и социальной сферы. Тем не менее из честных размышлений великого исследователя о России следует и другое - россиянам не мешало бы искать причину своих несчастий, каковые в ХХ столетии, как мы знаем, последовали в беспрерывной связи с августа 1914-го, в том числе и в себе. Например, в таких пороках, как леность, пьянство и равнодушие.

К несчастью, об этом же не мешало задуматься и в начале века XXI.