SCHARNHORST - стоянка в Бресте
 История линкора Шарнхорст
Для того, чтобы привести в порядок основательно износившуюся систему нагрева пара до сверхвысоких температур, Шарнхорсту требовался ремонт котлов и механизмов. Военный рейд есть военный рейд, это не учения, поэтому из машин линкора выжимали все – и выжали, 2 месяца машины давали все, что от них требовалось, без всяких нареканий. Пришло время расплачиваться. 10 недель ремонта, это был самый оптимистичный прогноз. Бисмарк должен был быть готовым к середине апреля, Шарнхорст никак не успевал, и впервые в их короткой, но столь бурной жизни, братья Шарнхорст и Гнейзенау должны были разлучиться – Шарнхорст оставался долизывать раны, Гнейзенау присоединялся к Бисмарку в новом налете на Атлантику.
Однако гладко было на бумаге, да забыли про англичанку. Уже 28 марта разведывательный полет Спитфайра открыл англичанам местонахождение ненавистных и более того, личных врагов Королевского военно-морского флота. Расположение Бреста благоприятствовало устройству авианалетов, и англичане не замедлили этим воспользоваться.
Практика англичан преследовать своих врагов, тем более особо им насоливших, невзирая на помехи, потери и время, особенно заметна в истории Второй мировой войны, ее морской составляющей. Англичане изничтожили практически все крупные корабли Кригсмарине, имевшие неосторожность либо им нагадить, либо держать их в постоянном напряжении – например Тирпиц, которого травили всем, что только могло нанести хоть какой-то вред. Все, кто оскорбил англичан, были так или иначе, рано или поздно, но уничтожены.
Первые два налета состоялись уже 30 марта и 3 апреля. 30 марта англичане не стали мелочиться, и в налете участвовали сразу 100 самолетов, сбросивших над гаванью 227-килограммовые бронебойные бомбы, из которых ни одна не попала в линкоры. Однако немцам стало ясно, Брест превратился в постоянную и очень большую авиамишень. После 30 марта наступила благословенная нелетная погода, но к 3 апреля счастье кончилось, и англичане, полные радостных надежд, опять появились над Брестом. В это время в отеле Континенталь, где проживали большинство берегового офицерского состава и часть корабельных офицеров, как раз накрыли ужин. Целенаправленно или нет, но в отель попали бомбы, и хотя официальных данных нет, считается, что потери были основательными. И все-таки второй налет большей частью опять улетел не туда, куда мечталось – досталось городу да всяким береговым сооружениям.
Рейды продолжались – до ста налетов в месяц в период апрель-сентябрь, с октября по декабрь немцам устроили передышку – количество налетов сократилось до 75 в месяц. В целом в охоте на ненавистные линкоры было задействовано порядка 10% всех бомбардировщиков Королевских ВВС. Дненвые налеты слишком доорого обходились, до 20% потерь, а вот ночные шли практически без потерь, однако и убытков немцев от ночных налетов было столь же мало, вот в чем беда. Ночные налеты, помимо минимума потерь, имели и другие положительные стороны – экипажи самолетов получали хорошую практику бомбежек в ночных условиях, обучаясь использованию прожекторов и РЛС. Но эти почти что тренировочные полеты забирали слишком много сил, противники охоты за линкорами требовали, чтобы задействованные силы перенаправили на налеты на Германию. Более дальновидные в руководстве страны указывали на стратегическую необходимость уничтожения или повреждения линкоров. Англия целиком и полностью зависела от поставок морем, и нельзя было рисковать возможностью прорыва в Атлантику большого соединения германских линкоров и тяжелых крейсеров, это могло кончиться просто катастрофой для страны. Если была возможность бить германские линкоры, да еще сравнительно безнаказанно, их надо было бить, а Германия подождет. Германские линкоры, то есть, стали в тот период стратегически важными обьектами, от их судьбы зависела, возможно, судьба всей кампании, названной Битвой за Британию.
Немцы немало потрудились, чтобы замаскировать линкоры. Корабли окутали маскировочными сетями, а на крышах портовых построек соорудили ложную деревню. Из французского учебного крейсера сделали удачную подделку под Шарнхорст – сверху, во всяком случае. Вокруг порта и города повтыкали установок искусственного тумана. Все это привело к тому, что действительно, сбитые с толку англичане все чаще стали ронять бомбы на головы жителей Бреста, что последним ужасно не понравилось.
1 июня в порт с трудом вполз крейсер Принц Ойген, с неисправными машинами. Его поставили в коммерческом порту, наверное как-то замаскировали, но англичане Принца вычислили, и месяц спустя угодили в него бомбой, обеспечив тем самым крейсеру стоянку в Бресте до конца года.
Чтобы уменьшить риск потерь среди экипажа, всех, кого можно, переселили на берег, сначала в гостиницу, а потом в казармы.
На Брест и порт падало столько бомб, что все искренне удивлялись отсутствию попаданий в Шарнхорст. Отсутствие попаданий позволило закончить ремонт машин где-то к середине июля, и в принципе линкор мог двигаться и даже действовать. Немцы совершенно верно расчитали, что держать его в Бресте значило ждать неминуемого попадания, и решили задвинуть Шарнхорст в Ла Палис. 21 июля линкор вылетел из Бреста почти на максимальной скорости и, убедившись на скорости 30 узлов, что с машинами все в порядке, попутно провел учебные стрельбы. Ла Палис выбрали за кое-какие его достоинства, вернее даже, за одно. Порт Ла Палис, относящийся к Ля Рошели (3 мили от Ля Рошель), хорошо прикрыт с моря песчаными банками, что являлось прикрытием от возможных атак. Однако палка с одним концом из Ла Палис не получилась. Были банки, но почти не было противовоздушной обороны. Почему немцы решили, что в Ла Палис Шарнхорст станет невидимым, осталось загадкой истории. Уже 24 июля в полдень стая Галифаксов вывалила с высот 3000-3700 метров весь свой запас бомб весом 227 и 454 кг на практически беззащитный линкор, стоявший на якоре. Пять бомб очень аккуратно, практически в одну линию, уложились по правому борту параллельно осевой, две 227-килограммовые фугасные, три 454-килограммовые бронебойные. Шарнхорсту, можно сказать, опять повезло. Две фугаски исправно попали куда попалось, и потом взорвались, причинив максимальный ущерб. А вот бронебойные бомбы и попали, и броню пробили, причем один вообще проткнул линкор насквозь и ляпнулся в грунт, но последнего своего действа, взрыва, не сделали. Все три бомбы не взорвались. И все равно Шарнхорсту основательно досталось – крен 8 градусов на правый борт, корма погрузилась в воду аж на три метра, масса всяких прочих повреждений, перечислять которые не буду, потому что я не историк и не инженер-механик. Отмечу лишь, что погибли двое моряков и 15 были ранены, ну и как-то так бомбы удачно для англичан упали, что вывели из строя половину зенитной артиллерии линкора.
На ремонт потребовалось аж 4 месяца. Шарнхорст не только отремонтировали, но и – в награду за пережитое – добавили кое-чего новенького.
Прежде всего, увеличили дальность и общие характеристики носовой РЛС, доведя мощность до 100 Kw.
Увеличили боевую мощь линкора, вернее даже, не боевую, а охотничью. В кормовой части поставили два трехтрубных торпедных аппарата на вращающемся основании, специально для пальбы по беспомощным транспортам, и даже не стали совмещать эти установки с общекорабельной системой управления огнем. Торпедисту надо было лишь навести трубы через торпедный прицел и выпустить торпеды. Предполагалось сближаться с транспортами на дистанцию выстрела из лука, так что решили не мудрствовать и не усложнять себе жизнь. Значительно возросла противовоздушная мощь линкора, после установки восемнадцати 20-милиметровых зенитных орудий Flak.
23 декабря 1941 года состоялось 430-е совместное заседание командующих родами сил Великобритании. Их спросили, действительно ли корабли в Бресте имеют такое значение, что могут считаться одной из главных целей? ВВС считали, что не могут. Слишком уж это накладно, писал коммодор ВВС Дарстон, руководивший координацией и взаимодействием бомабардировочной авиации и ВМС - держать в постоянной готовности, а значит в бездействии, такое огромное количество столь необходимых в других местах бомбардировщиков. И поднимать их в воздух при малейшем шевелении стволов гордости Кригсмарине.
Но обстановка диктовала другое – с вступлением в войну Японии силы Королевских ВМС были размазаны практически по всему Мировому океану, и прорыв в Атлантику крупного соединения ударных кораблей Германии мог стать катастрофой. Бравый Дарстон все это понимал, и предложил контр-решение – коли нельзя держать в готовности, потому что нет возможности, а не держать нельзя, потому что слишком велик риск, надо просто-напросто разбомбить проклятые посудины, и дело с концом. И сделать это в кратчайшие сроки. С привлечением всех имеющихся сил. В 19.00 начнется авианалет на Брест, и он будет продолжаться всю ночь с получасовыми перерывами, волнами по 30 самолетов в каждой. Итого в операции должны были принять участие 300 бомбардировщиков.
Чем бы все это кончилось, осталось неизвестным. Из-за товарища Гитлера. Если англичане думали, как разбомбить линкоры в Бресте, то Гитлер думал, как их из Бреста вытащить. Он считал, что англичане рано или поздно полезут отбивать у немцев Норвегию, и лучшей защитой стали бы три линкора в Трондхейме – Тирпиц, Шарнхорст, Гнейзенау. Тирпиц был готов к боевым действиям во всех отношениях, а Шарнхорст и Гнейзенау были пока еще целыми. Но, понимало руководство Рейха и Кригсмарине, вопрос целости линкоров в Бресте был действительно, вопросом только времени, причем вряд ли продолжительного. Англичане не успокоятся, пока линкоры не потопят. Немцы рассуждали так же, как и Дарстон. Шарнхорст и Гнейзенау надо выдергивать из Бреста и уводить в Норвегию, там они и Норвегию помогут отстоять, и в стрельбе смогут поупражняться – конвои в Россию следовали без особых помех, что вызывало у армейского руководства законное возмущение.
Из общего плана перевода оставшихся у Рейха линкоров на Север наименьшей проблемой был Тирпиц, а главной – освобождение Шарнхорста и Гнейзенау из английской блокады, ведь они, по сути, были там заперты и более того, обречены. Операции присвоили имя Cerberus, ее идея родилась случайно, во время беседы Гитлера и Редера. Обсуждался вопрос возвращения в Германию Принца Ойгена. Рассуждая, можно сказать, сам с собою, Редер расслабился и прикинул вслух – почему бы не прогнать Принца Ойгена внаглую Ла-Маншем? Гитлер немедленно за эту мысль ухватился, но с фюреровским размахом. А почему бы их всех не провести Ла-Маншем, а, дружище Редер? В таком, то-есть, духе. Дружище Редер ошалел, ему такое и в голову не приходило. Он, и другие адмиралы, искренне полагали, что прорываться через Ла-Манш всей стаей смерти подобно. Кригсмарине считало, что есть несколько вариантов дальнейшей судьбы линкоров. Можно было продолжать базироваться на Брест, время от времени устраивая налеты на гибралтарские конвои англичан. Можно было прорваться в Средиземноморье и обьединиться там с итальянским флотом. Но уж если прорываться в Германию, то только одним путем – глубоким рейдом в Атлантику и затем Датским проливом в норвежские фьорды –традиционным путем немецких рейдеров. Принц Ойген все-таки не линкор, все-таки поменьше, и в одиночку имел шанс прорваться. Но два линкора? Невозможно, считало руководство Кригсмарине, и Редер больше всех. Все опасности перечислять – пальцев нехватит. Минные поля и атаки бомбардировщиков и торпедоносцев, но самое главное, это Британское Адмиралтейство. Почти гарантировано англичане пронюхают про такую наглость, и примут соответствующие меры, которые наглухо захлопнут Ла-Манш и обрекут линкоры на в лучшем случае славную гибель. В общем, Редер горой стоял за Датский пролив. Другого пути он не видел. Однако перед таким прорывом следовало несколько оживить навыки экипажей линкоров, уже 9 месяцев проведших на берегу.
И вот все эти мысли и сомнения Редера, предварительные прикидки и расчеты, в одну минуту улетели псу под хвост – по всей видимости, любимой овчарке фюрера Блонди. Гитлер загорелся идеей прорыва через Ла-Манш всех и сразу, его «озарило». А препятствовать его озарениям не могли ни доводы и факты, ни подчиненные. Тем более, что до начали заката Рейха озарения Гитлера чаще сбывались, чем нет, и заканчивались блестящими победами. Редер все-таки попытался проткнуть лбом стену, и по своей воле, и подталкиваемый подчиненными. Но Гитлер закусил удила и сказал Редеру, что линкоры пойдут либо на прорыв, либо на слом – пусть, мол, с них сейчас же начнут снимать пушки и прочее ценное оборудование, все равно с них толку не будет. Редер всплакнул над фотографиями и моделями линкоров, ну напился наверное с горя, после чего – согласился.
1 июля командиром соединения или группы, линкоров Шарнхорст и Гнейзенау, был назначен Отто Цилиакс, первый командир Шарнхорста, вместо погибшего с Бисмарком Лютьенса. Как мы уже наверное запомнили, командиры этой пары предпочитали в качестве флагмана Гнейзенау, однако Цилиакс выбрал Шарнхорст, скорее всего, по старой памяти. Цилиакс был одним из тех немногим в Кригсмарине, кто не только допускал возможность прорыва Ла-Маншем, но и был энтузиазстом этой идеи. Цилиакс, совместно с офицерами своего штаба, разработал план прорыва и 12 января 1943 года представил его фюреру в известной ставке Растенбург, Восточная Пруссия. В тот день там собралась куча народу, хорошо известная любителям истории. Помимо фюрера, там были Кейтель, Йодль, Йошоннек и знаменитый ас Галланд, который должен был командовать непосредственным воздушным прикрытием прорыва. От моряков на совещании присутствовали Редер, Фрик – начальник штаба Редера, Рюге - командир флотилии тральщиков, выделенной для операции, и собственно Цилиакс. План был, как говорится, прост и доступен каждому. Никаких хитрых отвлекающих предварительных действий – они лишь переполошили бы англичан. Просто и тихо, ночью, линкоры и крейсер выйдут из Бреста и пойдут на прорыв. Одно из самых опасных мест, район Дувра, придется проходить в дневное время, но и это к лучшему, рассудил Цилиакс. Англичане настолько привыкли к ночным действиям, что днем оно будет безопаснее, тем более, что линкоры будут плотно прикрывать истребители, а авиация пообещала выделить для операции 250 самолетов, то есть, прикрывать будет, кому. Гитлер горячо план одобрил, операция Cerberus получила зеленый свет. Назначили и дату – в ночь на 11 февраля.
Работы хватало. Прежде всего, требовалось подлатать Гнейзенау. Вечером 6 января в ходе очередного рейда кто-то из английских бомбардировщиков угадал и уложил бомбу вплотную к корпусу линкора, стоявшего в доке 8. Бомба не подвела, взорвалась и проделала дырку в несколько метров длиной, пару отсеков затопило. Инженеры-ремонтники поклялись, что ухитрятся заделать немалую пробоину за две недели, хотя им и мало кто поверил. Однако они знали, что говорили, и к 11 февраля линкор был готов.
Первый этап прорыва – плечо между Брестом и Шельдой, длиной 415 миль. Район Шельды был уже под ответственностью Рюге, в чьем распоряжении были 1, 2, 4, 5 и 12 флотилии тральщиков. Его задача – беспрерывное траление фарватера, по которму пойдут корабли. Причем к задаче прохода в минных полях приступили немедленно. Англичане ужасно не любили, когда сквозь их минные поля расчищали проходы, а потому в течении нескольких недель перед началом операции тральщикам пришлось делать проходы в 14 вновь выставленных минных заграждениях, при этом погиб эсминец Bruno Heinemann.
Второй этап, завершающий – плечо в 240 миль между Шельдой и Эльбой, тут ответственным за обеспечение прохода линкоров и крейсера был Вольфрам, в чьем распоряжении были 1 и 5 флотилии тральщиков (эти флотилии действовали и там, и там) и 2, 3 и 4 флотилии артиллерийских и торпедных катеров.
В непосредственное сопровождение линкоров и крейсера входили шесть эсминцев – их должно было быть семь, но один, Bruno Heinemann, погиб.
Авиационное прикрытие включало в себя как бомбардировщики, так и истребители, последние возглавлял подковник Галланд.
Штурман Шарнхорста, Гельмут Гесслер, по возвращении из новогоднего отпуска получил задание на составление предварительной прокладки и подбор коллекции карт. Но никто ему, естественно, истинного плана прорыва не рассказал. Гельмут в поте лица подбирал карты на переход Брест – Ла-Манш – Эльба, на Средиземноморский бассейн, включая Гибралтар, на Датский пролив и побережье Норвегии и – для того, чтобы окончательно сбить с толку, на западное побережье Африки. С точки зрения англичан, любой маршрут был реален, да и с точки зрения непосвященных тоже. Но немцы пошли дальше, началась полномасштабная операция по дезинформации противника.
На железнодорожной станции Бреста не успевали разгружать вагоны с машинным маслом с пометкой «для тропиков» и тропическое обмундирование. Офицеры линкоров и крейсера получили приглашение поучаствовать в охоте в предместьях Парижа, с последующим шикарным банкетом. Охота была назначена на 12 февраля. А для рядовых готовили костюмированный бал-маскарад, также 12 февраля. Там и сям, в кафе, на почте и других публичных местах, кто-нибудь ненароком упоминал о предстоящих охотах и балах, а также о возможных планах боевых действий линкоров. С учетом того, что военно-морские базы немцев во Франции, а уж тем более сами портовые города, были пронизаны нитями Сопротивления и агентуры англичан вдоль и поперек, можно было не сомневаться, что все, что немцы хотели донести до ушей Британского Адмиралтейства, до этих ушей очень быстро и очень отчетливо донеслось. Большинство самих немцев, не посвященных в планы, также поверило в тропический вариант дальнейшего развития событий, и ни о каких ла-маншах не помышляло.
Цилиакс опасался главным образом воздушной угрозы, потому что альтернативы ей не было. В начале января Тирпиц ушел в Трондхейм, и англичане, опасаясь прорыва столь страшного для них противника в Атлантику, немедленно отдали приказ в Скапа-Флоу поднять якоря и пресечь. Якоря подняли, и отправились пресекать далеко на север, главные линейные силы флота метрополии – линкоры King George V, Rodney, Victorious, 4 крейсера и 13 эсминцев. То есть, успеть к Ла-Маншу для перехвата они никак не могли и не успевали. Оставались самолеты, несколько древних эсминцев и торпедных катеров, а также минные поля. Даже подводных лодок свободных, и тех у англичан на тот момент не было. В конце декабря – начале января несколько устарелых лодок патрулировали подходы к Бресту, однако 2 января их отвели на базу, и в начале февраля их место заняла более современная HMS Sealion, однако никаких признаков готовящегося прорыва она не обнаружила, а вечером 9 февраля на лодку, которая находилась в надводном положении, свалился Dornier Do 217 и запустил бомбой. Лодка успела погрузиться, бомба была потрачена впустую, однако намек был понят – лодку засекли, и покоя теперь не дадут. Sealion перенесла позицию дальше в море.
Соединение Цилиакса было настолько готово к прорыву, насколько это было возможным. Самым главным, а по сути, единственным врагом были лишь Королевские ВВС, как оно почему-то чаще всего во Второй мировой войне в Ла-Манше и получалось. Кстати следует обратить внимание на стремление немецкого командования не упустить ничего, что способствовало бы успеху рискованного предприятия. Возможностей для учебы линкоров и крейсера, стоящих в порту, было мало, поэтому, с очень разумным учетом главных опасностей прорыва, экипажи извели учебными тревогами по борьбе за живучесть и дествиям доевых постов и расчетов в условиях различных повреждений и аварий. Отрабатывались действия при полном обесточивании, корабля, при выходе из строя тех или иных механизмов, полные комплекты тревог по борьбе с пожарами и за живучесть.
Все в целом, учения и ожидание чего-то скоро грядущего, вывело людей на пик формы после затянувшейся стоянки, во время которой они были просто мишени для английских самолетов. Немцы вышли на пик – далее надо было либо прорываться, либо все отменять.
Строительство, испытания, учеба
Нападение на Северный патруль
Операция Nordmark
Операция Weserübung
Операция Juno
Возвращение
Операция Берлин
Март 1941 – февраль 1942 - стоянка в Бресте
Прорыв
Ежики в тумане
Последние месяцы жизни
Последняя операция линкора - Остфронт
Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Автор: Войтенко М.Д
Scharnhorst - стоянка в Бресте
|
Сделать стартовой 
Поставить закладку 
Поиск по сайту 
Карта сайта 
Наши баннеры 
Обратная связь
