Г.В. Шатков. Гамсун и Германия
 Рассмотрение вопроса об отношении Гамсуна к Германии имеет большое значение для объяснения противоречий в творчестве писателя и для ряда актуальных философских, эстетических и политических выводов, касающихся литературы вообще. Творческий путь Гамсуна определялся историческим временем и личной биографией. Будущий писатель не получил систематического образования, но очень рано заинтересовался литературой и художественным творчеством. Этот интерес питался прежде всего произведениями норвежских классиков реализма. Юношеские подражания не удовлетворяли их автора, причем не столько из-за их художественных слабостей, сколько из-за их неполного соответствия реальной жизни и собственным эстетическим влечениям. Он рано обнаружил ограниченность реализма в понимании духовного мира людей и проявил склонность к романтическим фантазиям. Его амбиции были рассчитаны на обновление литературы, на заселение ее не типичными, а исключительными, природно-индивидуальными персонажами. Импульсы к такому обновлению он получал из самонаблюдений, а также из духовного опыта России и Германии. Но если Россия в лице Достоевского дала Гамсуну образцы художественного и этического представления о диалектике души человека, то Германия в лице Шопенгауэра и Гартмана приблизила будущего писателя к философско-психологическому анализу этой души. Еще до публикации своего первого известного романа "Голод" Гамсун в очерке "Духовная жизнь Америки" упоминает Шопенгауэра и Гартмана как авторов книг, заслуживающих внимания американских читателей. В докладе "Модная литература" (1891 г.) он характеризует Германию как одно из тех "великих культурных обществ", откуда норвежцы черпают свои современные представления. О характере этих представлений можно судить по докладам и статьям Гамсуна "О бессознательной духовной жизни" (1890 г.), "Психологическая литература" (1891 г.), а также по общей концепции человеческого бытия, лежащей в основе его художественных произведений 1890-х годов. Что почерпнул Гамсун у Шопенгауэра? Прежде всего — мысль о том, что жизнь человека — это по преимуществу страдание, которое является следствием неосуществимости или ошибочности волевых устремлений людей, их влечений, мечтаний и планов. От страдания, по мнению философа, можно избавиться путем бегства от активности, путем отрицания воли к действию. Одной из форм такого бегства и такого самоограничения Шопенгауэр считал искусство. Философия Шопенгауэра была эгоцентричной. Для него существовал только индивидуум, погруженный в неизменный мир бессмысленных, хаотичных случайностей. В таком мире он видел для человека лишь одну "перспективу" — переход в состояние нирваны, растительного бытия. Философскую систему Шопенгауэра развивали Эдуард фон Гартман ("Философия подсознательного", 1869 г.), а затем — Ф. Ницше. У Гартмана Гамсун почерпнул размышления о спонтанных, интуитивных движениях и состояниях души. В статье "О бессознательной духовной жизни" он перечисляет некоторые из них: "беспричинный экстаз, прилив внутренней энергии, способность уловить далекие сигналы из глубин воздушного пространства и морской стихии, мучительная и изумительная по своей остроте способность воспринимать звуки, ... внезапное, сверхъестественное проникновение в неведомые миры, предчувствие грядущего несчастья в момент безоблачности". Это и многое другое Гамсун относит к таинственным процессам, которые спонтанно происходят в периферийных областях человеческого сознания. Из этих движений и состояний созревают мысли, решения и побуждения. Но они — достояние людей особого склада, особо тонкой духовной организации. Таких Гамсун, вслед за Ницще, относит к "аристократии духа", отличающейся от бездуховной, косной массы людей, не привыкших размышлять и чувствовать самостоятельно и склонных к тривиальным, унифицированным, общественно-типичным представлениям и поступкам.
Именно эти философские взгляды легли в основу эстетического новаторства Гам-суна. В докладе "Норвежская литература" он утверждал: "Наши писатели в гораздо большей мере проявляют интерес к обществу в целом, чем к отдельным индивидам; служение обществу и благу соотечественников — вот их почетная миссия, первейший гражданский долг; это делает их прежде всего политиками и общественными деятелями, они в гораздо большей степени защитники, нежели знатоки людей". В докладе "Психологическая литература" Гамсун утверждает право писателей на изображение противоречивых, непоследовательных людей, "современных людей", переживающих катаклизмы от колыбели до могилы, находящихся в нервном возбуждении, в душевной дисгармонии, в смутной, неопределенной тоске. В этом докладе Гамсун утверждает также право писателя на субъективность этого изображения, так как и сами авторы — "современные люди" — и черпают свои знания о мире также и из самонаблюдений. Новый герой и новый писатель-психолог должны, по мнению Гамсуна, обновить литературу, расширить рамки психологизма прежней, реалистической литературы, исследовавшей типические характеры в типических обстоятельствах в соответствии с наукой. В своем художественном творчестве Гамсун отдавал дань реализму, имевшему социальные и этические показатели. Но начинал он с неоромантизма, который вобрал в себя все основные пункты намеченной им программы обновления литературы. Ранние романы Гамсуна "Голод", "Мистерии" и "Пан" ввели в литературу "современного человека" — исключительного героя в исключительных обстоятельствах, голодного, бездомного, одинокого, но жадного до жизни и мечтательного. Этот герой молод, восприимчив к красоте мира, непредсказуем в своем поведении; он мечтает писать великие книги в столице, или, как Нагель, влиять на умы людей в маленьком норвежском городке, или, как Глан, слиться с природой в лесной чаще. Он чувствует в себе силы для этого, но реализовать свои мечты не может и потому пропадает в безвестности или погибает. Ранние романы Гамсуна — это книги, воспевающие расточи тельную щедрость чувств и беспечную молодую любовь; они проникнуты благодарностью за миг человеческой жизни, когда "алая кровь горит огнем нерастраченных сил". Но, вместе с тем, эти романы трагичны и свидетельствуют о тревоге автора за будущее его героев. Свое жизнелюбие и свою тревогу Гамсун передал с щемящей художественной силой, в изумительном языковом и композиционном стиле лирической прозы. Неоромантизм Гамсуна отвечал настроениям молодой европейской интеллигенции 1890-х годов, разочарованной в перспективах достижения жизненного благополучия и с тревогой взирающей на свое будущее в условиях обострения внутриполитической и внешнеполитической обстановки в Европе. Особенно большим вниманием пользовались произведения норвежского писателя в Германии, где скандинавская литература и раньше служила противовесом натурализму французского толка (братья Гонкуры, Золя, Мопассан). Немецкие писатели стремились противопоставить ему собственный натурализм, а многие создавали неоромантические книги. Крупнейший немецкий прозаик XX века, Томас Манн писал о ранних произведениях Гамсуна: "Они стали важным ингредиентом моего становления как художника, они помогли мне понять сущность художественного повествования и поэтической напевности". Немецкая критика ставила творчество Гамсуна на одну полку с Достоевским и Ницше. Начиная с 90-х годов, книги Гамсуна печатались и распространялись в Германии в огромных тиражах. Более 50-ти лет (с 1894 по 1945 г.г.) сочинения норвежского писателя публиковало специально созданное для него издательство мецената Альберта Лангена. Культурные связи Гамсуна с Германией в десятые годы XX века переросли в политические. Отвечая на запросы норвежских и немецких газет, писатель стал касаться самых различных проблем общественной жизни. В публицистике этих лет он проявил себя идеологически ограниченным литератором. Считая себя "духовным аристократом", он выступал против демократии и индустриализации, против эмансипации женщин, пацифизма, городской цивилизации. Их он критиковал с позиций психологического эстетизма и социал-дарвинизма. По его мнению, демократия нивелирует индивидуальность, мешает духовному развитию; индустриализация создает в жизни суетность; городская цивилизация разлагает мораль; эмансипация женщин отрывает их от семьи и естественного продолжения рода; пацифизм утопичен, ибо отрицает "естественную борьбу за существование". В своей критике Гамсун был пристрастен: он направлял ее в конце XIX века в основном против Америки, а к началу Первой миро-вой войны — против Англии и Франции, исходя при этом из официальных немецких притязаний на колониальную экспансию в связи с "перенаселением Германии". Интерес к общественной жизни и к социальной психологии привел Гамсуна к созданию реалистических произведений, критически изображающих норвежскую действительность и утверждающих благотворную энергию людей, прежде всего, сельских жителей. Такой реализм мы встречаем в романах "Виктория", "Бенони", "Роза" и "Плоды земные". Последний содержит антицивилизаторские, антииндустриальные мотивы, но главное в нем — прославление победы крестьянина Исака в борьбе с суровой северной природой. Эту книгу восприняли в послевоенной Германии как призыв "быть сильным, засучить рукава, восстановить благосостояние страны после Версальского договора" (Такой линии придерживалась, в частности, литературная группировка "Хаймат"). Однако было бы упрощением сводить идею романа к "почвенничеству", о чем правильно пишет немецкий скандинавист Вальтер Баумгартнер в книге о Гамсуне, вышедшей в 1997 году. Нобелевскую премию Гамсун получил, как указано в представлении (Laudatio) за то, что в романе "воспевается труд, который объединяет людей, делает их гармоничными". Экономический и духовный кризис в послевоенной Европе отразился в ироническом романе Гамсуна "Женщины у колодца". Некоторые критики увидели в нем презрение к человеку. Но роман раскрывал убожество жизни в маленьком норвежском городке и обвинял в этом убожестве общественную систему. Томас Манн считал, что роман Гамсуна призывает превратить жизнь в искусство, а само искусство сделать жизнеутверждающей силой. Поиски интересной, яркой, омолаживающей жизни Гамсун продолжил в своих романах зрелых лет "Под осенней звездой" и "Странник играет под сурдинку". Позже в романе "Городок Сегельфосс" и в трилогии "Бродяги" на смену стареющему страннику появляются авантюрные персонажи, пытающиеся приспособиться к современному им буржуазному развитию. Это люди из небогатых трудовых семей, обладающие энергией, фантазией, предпринимательской инициативой; они дружелюбны и по-своему обаятельны, но им не хватает образования, и их планы зачастую являются бесплодным прожектерством. Так, к началу тридцатых годов герои Гамсуна вновь оказываются в тупике, и их банкротство означало конец надежд на духовное обогащение жизни. Из этого тупика Гамсун искал выход в Германии. В 1931 году он вместе с женой и сыном побывал в Берлине, где семья нашла теплый прием. В 1934 году, в день 75-летия Гамсуна прославили в Германии как разоблачителя "неуправляемого мира". В том же году в одном из писем свои надежды на исправление мира он связывает с Германией. Личные контакты Гамсуна и его семьи с высокопоставленными нациста-ми Германии и Норвегии, а также гонорары, регулярно поступавшие из издательства Лангена, привели к тому, что писатель поверил в "гармонизующую роль немецкого "нового порядка" в наполненной конфликтами Европе". В 1936 году разразился скандал вокруг статьи Гамсуна, оправдывающей арест немецкого пацифиста, редактора влиятельного журнала "Die Weltbühne", Карла фон Осецкого, выдвинутого кандидатом на получение Нобелевской премии мира. Гамсун защищал в этой статье право Германии на гонку вооружений "в оборонительных целях". Это выступление изолировало Гамсуна в Союзе норвежских писателей, и он был вынужден выйти из организации. От него отвернулись вскоре и многие другие литераторы Европы.
Гамсун попытался вернуть себе уважение европейской интеллигенции, выпустив в 1936 году роман "Круг замкнулся". В нем писатель возвращается если не к романтическому, то, во всяком случае, к исключительному герою, представляющему конечный, ухудшенный вариант образа бродяги. Этот герой, Абель, уже не мечтает о славе и любви, он лишен энергии и предприимчивости, живет в нищенских бытовых условиях и не стремится к улучшению своего быта. Он отказывается использовать шансы, которые представляет ему жизнь, хочет уйти от ответственности и вернуться к тому животному состоянию, в котором он находился когда-то в Америке. Так еще раз был показан тупик бездуховности. В годы оккупации Норвегии Гамсун призывал соотечественников к отказу от сопротивления, но настойчиво критиковал верховного комиссара Тербовена за проводимые им репрессии. Его поездка в 1943 году в Германию и встреча с Гитлером мало способствовали прекращению этих репрессий. Тем не менее, Гамсун в мае 1945 года опубликовал краткую заметку в связи со смертью "фюрера", где подчеркнул "историческую роль" его личности. Послевоенная судьба Гамсуна хорошо известна: он был арестован, подвергнут допросам и психиатрическому обследованию. В 1947 году его осудили за государственную измену, но он не был заключен в тюрьму, а находился под домашним арестом и был приговорен к большому денежному штрафу. Жена и сыновья Гамсуна подверглись тюремному заключению. В 1949 году Гамсун опубликовал очерк "На заросших тропинках", в котором описал то, что с ним случилось после ареста в 1945 году. Очерк содержит некоторые лирические и иронические мотивы и производит впечатление известной философской резиньяции: такова жизнь, таковы ее превратности и противоречия. Сам Гамсун был воплощением этих противоречий. Он был по преимуществу человеком настроений, стихийных влечений и большим мастером их художественного выражения — образного и повествовательного. Представления Гамсуна о личности и обществе были ограничены уровнем обыденного сознания, эгоцентризм которого приводил его к пессимистическим преувеличениям в художественном творчестве и к политическим заблуждениям в публицистике и общественной практике. Идеал свободной и яркой жизни находил у Гамсуна воплощение в образах молодых мечтателей, упорных, мужественных крестьян, предприимчивых и авантюрных бродяг. Почти все они показаны людьми импульсивными, лишенными общественного сознания, этических, религиозных или научных взглядов. Подобная односторонность была, очевидно, результатом характерного для Гамсуна преувеличения роли подсознания в духовной активности человека. Преувеличенной была также гамсуновская критика бездуховности городских жителей, их своекорыстия, злокозненности, зависти и т.п. По мнению писателя, городская цивилизация препятствовала осуществлению планов и мечтаний его героев, но сами эти мечтания были социально ограниченными, эгоцентричными, прихотливыми и не отражали реального масштаба духовности норвежцев в период становления их государства — в конце XIX — начале XX веков. Уважение Гамсуна к Германии и ее классической культуре не застраховало писателя от некритического восприятия немецкой субъективистской философии и психологии. Увлечение ими определило не только его творческий метод, но и сугубо приватные мотивы тех оценок, которые он давал нацистским деятелям и их политике. Личные связи с ними, восторженный прием его произведений в Германии, постоянная материальная поддержка немецких издательств, публиковавших переводы его книг, некоторые семейные обстоятельства сыграли свою роль в формировании его политических пристрастий, которые в значительной мере контрастировали с эстетическим миром его прозы. Современный читатель ощущает в ней, прежде всего, высокую поэзию и одновременно трагичность человеческого существования и откликается на его страстный призыв к преодолению бездуховности.
Статья была опубликована в сборнике: Творчество и судьба Кнута Гамсуна (Материалы международной научной конференции, состоявшейся в Москве 12-13 сентября 2000 г.). - М.: МГО СП России, 2001. - С. 81-88.
(c) Г.В. Шатков
Г.В. Шатков. Гамсун и Германия
|
Сделать стартовой 
Поставить закладку 
Поиск по сайту 
Карта сайта 
Наши баннеры 
Обратная связь
