Кьель Мортен Юнсен, исполнительный вице-президент "TELENOR"
 Кьель Мортен Юнсен три года возглавлял российский офис "Telenor" — как раз в ту пору, когда норвежцам активно противостоял их партнер по «Вымпелкому», «Альфа-групп». В 2009 г. он возглавил сербскую «дочку» "Telenor": в итоге компания, терявшая долю рынка, стала его лидером. Теперь Юнсен руководит всем бизнесом "Telenor" в Европе и находит, что у европейского рынка мобильной связи все еще хороший потенциал роста.
— За последний год "Altimo" серьезно укрепила позиции в "Vimpelcom", приблизившись к контролю. Как к этому относится "Telenor"?
— Покупая у [Нагиба] Савириса привилегированные акции "Vimpelcom" (11,35% голосующих акций в феврале 2012 г. за $374,4 млн. — «Ведомости»), мы преследовали простую цель — получить уверенность, что сможем остаться стратегическим инвестором в "Vimpelcom". [До сделки с Савирисом] у нас было чуть больше 25% в "Vimpelcom", и мы совсем не хотели рисковать, вступать в дискуссии с Федеральной антимонопольной службой (ФАС) и т. д. Мы хотели просто гарантировать себе сохранение этих 25%. Прежде чем приобрести привилегированные акции, мы также убедились, что это не должно вызвать у кого-либо вопросов. Но вскоре всем стало видно, что мы перешагнули некую черту в отношениях и с «Альфой», и с некоторыми частями российского правительства и делового сообщества, которые не хотели, чтобы иностранная компания де-факто контролировала «Вымпелком». В результате мы уладили споры с ФАС, теперь «Альфа» фактически контролирует "Vimpelcom". И значит, она становится гораздо более ответственным инвестором.
У нас долгосрочный стратегический подход к инвестициям в Россию, и для нас главное — увеличивать стоимость ["Vimpelcom"]. Нет лучшего способа доказать это, чем обернуться и посмотреть на ситуацию годичной давности. Если бы мы хотели получить контроль, мы вполне могли бы это сделать, все было в наших руках. Ничто не мешало пойти на рынок и докупить акций, но это было бы провоцирующим шагом по отношению к российской власти, и мы не стали этого делать.
— После того как "Altimo" и "Telenor" расторгли акционерное соглашение, структура наблюдательного совета поменялась. Это не чревато возобновлением конфликтов?
— Да, права вето теперь ни у кого нет. Если какая-то сделка одобряется простым большинством членов совета и потом акционерами, то она совершается. Может ли возникать какое-то напряжение? Конечно, может. По очень многим вопросам мы приходим к единому мнению, но можем и не согласиться друг с другом. Мы будем возражать против сделок, снижающих стоимость бизнеса, это наш твердый принцип. Мы были против покупки «Вымпелкомом» «Украинских радиосистем» [в 2005 г.] именно потому, что эта сделка снижала стоимость актива. И сейчас это уже очевидно. Мы возражали и против покупки "Wind" [в 2010 г.], потому что эта сделка тянула компанию вниз из-за огромного долга, висевшего на приобретаемых активах.
— Если будет возможность выйти на новый рынок, как вы будете решать, кому это делать — "Telenor" или "Vimpelcom"?
— Тут нет никакого специального механизма. Менеджмент "Vimpelcom" вправе вынести на совет любую сделку, и если большинство выскажется «за», то можно двигаться дальше. И это хорошо, потому что наконец-то перестает работать этот смешной довод, будто бы нами движет некий конфликт интересов. Сейчас "Vimpelcom" работает и в Бангладеш, и в Пакистане (там же, где и "Telenor". — «Ведомости»). Это ситуация абсолютно открытая, и она была такой всегда.
— Чем вам запомнилась работа в "Telenor Serbia"?
— Люди в этой компании преподнесли мне фантастически приятный сюрприз. Стоило нам определить направления и цели, как открывались невероятные возможности для реализации. Когда я приехал в Сербию, мы занимали 39% рынка и двигались в сторону дальнейшего снижения. В нижней точке у нас было 37,5%, а когда я уходил, наша доля составляла уже 43%.
Когда я возглавил "Telenor Serbia", у нас было 39% рынка, а у государственного оператора — 53%. И я поставил перед собой и менеджерами задачу: к концу 2012 г. мы должны приблизиться к госоператору «на расстояние выстрела». На деле мы перешли эту черту, преодолели этот разрыв в 14-15%, и, когда я уходил, "Telenor Serbia" была уже лидером рынка. И по всем остальным индикаторам мы выросли: к примеру, показатель "EBITDA" вырос процентов на 70. Еще мы измеряли уровень доверия сотрудников к менеджменту. Опрос проводился анонимно, никто не мог узнать, кто что ответил. Опрашивались сотрудники "Telenor" по всему миру, и, когда я уходил, "Telenor Serbia" была в самом верху списка, вместе с [индийской] "Uninor".
— Каков сегодня вклад Европы в общий бизнес "Telenor"?
— Если считать все страны, включая Норвегию, — около 50%. Но мы рассматриваем Норвегию как отдельный рынок, а остальная Европа (к которой относится и наша инвестиция в "Vimpelcom") является самостоятельной бизнес-единицей, которую я как раз возглавляю. И эта бизнес-единица приносит около 23% общей выручки.
Азия продолжает расти. А в европейском регионе ситуация разная. В Швеции в прошлом году бизнес подрос и точно вырастет в этом. В Дании в этом году серьезное падение, связанное прежде всего с пересмотром тарифов на «приземление» трафика. Тариф снизился с 23 до 8 эре, это громадное падение. Но можно утешаться тем, что больше такого уже не повторится. В Венгрии несколько лет тоже происходило небольшое снижение; сейчас мы близки к нулевой динамике. Сербия по-прежнему растет, и очень неплохо. В Черногории некоторое падение. Но в целом Европа — это регион, где еще есть потенциал даже с точки зрения операторов, работающих в Западной Европе.
— Наверное, на бизнес операторов в ЕС повлиял и регулятор — принудительное снижение роуминговых цен и т. д.?
— Верно, это тоже нужно принять во внимание. То же самое мы видим в Дании — регулятор поставил операторов в очень сложное положение.
— Потом Евросоюз взялся еще и за тарификацию sms…
— Потребность в sms как услуге в некотором смысле отпадает. На многих рынках Западной Европы в ближайшие 12 месяцев вы увидите движение в направлении data-центричного ценообразования: абоненты смогут без ограничений говорить по телефону и отправлять sms, а платить будут за мобильную передачу данных.
— Раньше мобильные операторы опасались, что их абоненты перейдут на IP-телефонию и компании недосчитаются денег. Но, получается, все движется как раз в обратную сторону — бесплатный голос и платный интернет-доступ?
— Да, причин пользоваться VoIP-сервисами у абонентов будет все меньше и меньше. Звонки за границу становятся более дешевыми. Индустрия в целом снижает роуминговые тарифы и применяет дружественный подход к абоненту. Мы не должны приучать абонентов искать каких-то альтернативных провайдеров, будь то покупка местной sim-карты или поиск бесплатной сети WiFi в местном отеле или баре. Нужно, чтобы пользователь доверял нашему мобильному устройству и пользовался им. Может быть, платил небольшую премию за это удобство, поскольку нам нужно строить эти сети, но не на тех уровнях, которые операторы устанавливали раньше.
— В России сейчас говорят о необходимости 100%-ного покрытия всей страны фиксированным широкополосным интернет-доступом. А в Норвегии такая задача стоит?
— Мы сделали это в несколько этапов, причем пару раз нам пришлось задуматься об изменении подхода. Конечно, у нас повсеместно присутствует ADSL, но мы строим и оптоволоконные каналы. На начальном этапе мы делали это слишком медленно, а сейчас ускорились.
В Норвегии много энергосбытовых компаний, которые часто принадлежат муниципалитетам, — и из-за этого, к сожалению, просто забывают, что есть на свете такая вещь, как баланс. Они совершенно не руководствуются рациональными, экономическими соображениями, а просто тратят деньги, заработанные на продаже электричества, на строительство оптоволоконных сетей у себя в районах. Мы не можем за ними угнаться, иначе потеряем деньги. Они тоже их теряют, хотя могли бы потратить, например, на строительство школ. Но сейчас рынок [фиксированного интернет-доступа] стабилизируется и становится более консолидированным. Будучи лидером этого рынка, мы продолжаем строиться. Но все-таки мы отстаем от Швеции. Швеция ушла далеко вперед по уровню развития оптоволоконных сетей. И уровень потребления интернет-трафика там, наверное, самый высокий в Европе. И в фиксированных, и в мобильных сетях.
— "Telenor" — государственная компания. Этот факт как-то влияет на ее стратегию?
— Не особенно. Компания управляется как обычная публичная корпорация. Правительство в это не вмешивается. В прошлом году был публичный спор по поводу продажи одного актива, от которого мы хотели избавиться, и, хотя правительство было против, сделка состоялась. Так что мы можем принимать те решения, которые считаем правильными. Для нас [статус госкомпании] никогда не был проблемой. Сравнивать это с Россией трудно. В Норвегии более зрелая демократия, институты власти. Мы как компания не смогли бы развиваться нормально, если бы правительство постоянно диктовало нам свои условия и мы вынуждены были бы решать все вопросы через парламент. Так это не работает.
опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В. Источник: Ведомости Автор: Игорь Цуканов
Интервью — Кьель Мортен Юнсен, исполнительный вице-президент "Telenor"
|
Сделать стартовой 
Поставить закладку 
Поиск по сайту 
Карта сайта 
Наши баннеры 
Обратная связь
